Драгуны между тем проскочили вперед и скрылись в расщелине. Колонна остановилась. К Бакунину с Ермоловым на взмыленном маштаке подскакал адъютант генерала Булгакова:
– Его превосходительство требуют господ офицеров к себе!..
Вынужденное бездействие генерал-майора Савельева под Дербентом ободрило союзников Шейх-Али-хана. Один из них, хамбутай казикумыкский Сурхай-хан, привел к Дербенту три тысячи отборных джигитов и предложил хану обойти савельевский отряд с тыла, а затем разгромить его.
Только теперь Зубов понял, что должен торопиться изо всех сил. Главнокомандующий послал вперед нижегородских драгун и приказал корпусу двигаться форсированным маршем.
27 апреля войско подошло к реке Монис, откуда должен был начаться переход через горы.
Путь через Табасаранский и Каракайтагский хребты оказался до крайности тяжел. Приходилось то подниматься на совершенно отвесные скалы, то опускаться в глубокие ущелья, представлявшие собою подчас настоящие пропасти. На дне их надо было продвигаться по извилистой и узкой тропке, то и дело прерываемой водостоками и провалами. Особенно трудно было артиллеристам. Лошади и волы не в состоянии были тащить на себе зарядные ящики и пушки. Волей-неволей приходилось впрягаться солдатам. В результате за двенадцать часов непрерывного пути пройдено только двадцать девять верст. Но как бы то ни было, горы оказались позади, и у реки Урусай-Булак корпус остановился на долгожданный отдых.
А до Дербента было еще далеко. Зубов решил обложить войсками дагестанскую твердыню и, усилив бригаду Булгакова, кружным путем обойти Дербент с южной стороны. Вместе с тем Зубов послал к Шейх-Али-хану парламентеров, требуя безусловной сдачи крепости. Однако восемнадцатилетний хан дербентский, находившийся под сильным влиянием своей сестры Переджи-ханум – Розы Дагестана, без совета которой он решительно ничего не предпринимал, ответил презрительной насмешкой.
… Вечером 30 апреля отряд Булгакова расположился на отдых перед трудным походом через горы. На землю пала южная черная ночь. И даже мириады звезд, более крупных и ярких, чем в России, не могли отнять у мрака ничего, кроме вершин, смутными облаками стоящих в небесной выси.
Ермолов, убедившись, что его бомбардирский батальон подготовлен к изнурительному походу, долго не мог уснуть. Выйдя за цепь караулов, он жадно вглядывался туда, в юго-западную даль, где завтра должен быть отряд Булгакова. Волнение от близости огромной, таинственной и незнакомой страны охватило его.
Кавказ – ворота мира… Перекресток народов… Чуть не все человечество проходило тут! От мифических племен и языков, чье происхождение теряется во тьме предыстории, от библейского ковчега, который остановил после потопа Ной на горе Арарат, и до новейших народов. Этруски, хазары, косоги, яссы-аланы, авары, готы, скифы, сарматы, мидийцы, ассирийцы, татаро-монголы, римляне, арабы, персы, турки – все они проходили путями Кавказа. И проходившие, прорубавшие себе путь огнем и мечом, пожарами и кровью сами оставляли свой след, наслаиваясь и создавая новую прожилку в муаре человеческого мрамора.
Пестрота истории, языков, когда подчас один аул не понимал другой, соседний; пестрота религий – идолопоклонники, христиане, приверженцы Зороастра, мусульмане… Но при всем многообразии, несходстве десятков и даже сотен племен имелось нечто общее для всех них – в час опасности они становились единым войском. Старики и женщины угоняли отары и увозили скарб, мужчины садились на коней, выслеживали и уничтожали врага, а при нужде укрывались в таких теснинах и высотах, куда не добраться было пришельцу.
Что там, впереди? Воинственные, жестокие и гордые обитатели Кавказа – чеченцы, лезгины, аварцы, лаки, акушинцы, каракайтаги, тарковцы и прочие, имя которым легион. За хребтом – некогда великие, а теперь униженные историей потомки Тамар и потомки Паруйра. А дальше – дряхлеющие, но еще грозные, наводящие на соседей ужас Оттоманская Порта и Персия, два уставших хищника, два paLбовладельческих гиганта, держащих в покорности, в неволе множество иных народов. Азия…
В этих империях с особенной, изощренной жестокостью борются за власть: брат на брата, семья на семью, клан на клан. Так, шах Аббас Великий уничтожил всех своих детей, дабы не быть зарезанным по приказу кого-то из них. Здесь процветает торговля людьми, здесь самая ценная дань – красивые девочки и мальчики, отбираемые у родителей персами и турками в услужение и для утоления похоти. Здесь рядом с нищетой горцев Дагестана ослепляющее великолепие Стамбула и Тегерана, роскошь, неизвестная Европе, изнеженность и сладострастие, неведомые даже Риму в пору его пышного разложения. И равнодушное азиатское изуверство: человек не стоит ничего; обмануть или даже убить неверного, гяура, – значит приблизиться к раю…