– Некоторые и под мостом живут, – заметил Ярыгин, – вообще никакого ремонта не требуется. Кому что нравится!.. Не томи, рассказывай, как они там, за бугром, справляются с кризисом перепроизводства?..
Ярыгин хлопотал без устали, накрывая на стол с проворством, которое сделало бы честь любой хозяйке. Он вытащил из холодильника заранее нарезанные закуски, уже разложенные по тарелочкам, и завершал приготовления к трапезе, тщательно протирая полотенцем бокалы.
– Кризиса перепроизводства я, каюсь, не заметил, – зевнул, услышав газетный штамп, Оболенцев, – но, думаю, Ванюша, не так успешно, как мы…
– Если ты даже кризиса перепроизводства не заметил, – многозначительно протянул Иван, – значит, наверняка ездил по заданию Комитета Глубокого Бурения.
– Если в этой конторе раньше времени узнают об одной моей встрече, – честно предупредил друга Оболенцев, – мне от моего начальства точно не поздоровится.
– Да ну! – протянул насмешливо Ярыгин. – Не знал, что мой друг – тайный «досидент».
– Не проговорись самому себе во сне, – засмеялся Оболенцев. – А то узнаешь и «послесидента».
– Понял, перехожу на прием, – сразу стал серьезным Ярыгин. – Рассказывай! Но для начала давай выпьем за твой приезд!
И он, разлив граммов по тридцать, не дожидаясь, пока друг возьмет в руки свой бокал, выпил залпом.
– Присоединяйся, присоединяйся! – пригласил он товарища. – Не манкируй!
Оболенцев видел, что Ярыгин уже догадался, зачем он приехал к нему. С одной стороны, он понимал, что тому льстило, что он примчался к нему чуть ли не с аэродрома, но с другой…
И Оболенцев решил несколько отодвинуть разговор о деле. Он охотно присоединился к празднеству и выпил так же одним глотком свою порцию коньяка.
– Закусывай, захмелеешь! Толком рассказать дело не сможешь.
Оболенцев, действительно проголодавшийся после дороги, стал активно истреблять снедь.
Ярыгин вновь наполнил бокалы, но на этот раз доза увеличилась вдвое.
– Не гони картину! Торопишься побыстрее выпроводить меня?
– Ты не в гостях, а на трезвую голову слушать тебя нет сил, – уже иронично продолжал он. – Вздрогнули!
Они быстро выпили до дна.
– Ну, теперь давай, старик, выкладывай все по порядку, пока не пришла Маша! – неожиданно предложил Ярыгин. – Не надо ей волноваться.
Оболенцев отодвинул от себя бокал и интригующе начал:
– Ты помнишь Майера?
– Можно ли забыть всесоюзную здравницу? – засмеялся Ярыгин. – Я слышал, он в Воркуте загнулся.
– В Воркуте загнулся, в Нью-Йорке разогнулся! – пошутил Оболенцев.
– Иди ты! Неужто бежал?
– Он уже в том возрасте, когда невозможно сбежать даже от опостылевшей жены, – усмехнулся Оболенцев.
– Выкупили?
– Откупился! Договорились по-человечески: что успел переправить племянникам на Запад, то – его, а что не успел – будь любезен…
– А слух пустили специально для нас?
– И подкрепили сугубо материальным удостоверением о смерти, – уточнил Оболенцев.
Когда Оболенцев закончил свой рассказ, Ярыгин закурил и, пристально посмотрев на друга, резюмировал:
– Слов нет! Одни междометия!
Наступила пауза. Первым нарушил молчание Ярыгин.
– Ну, и куда ты меня, к черту, тянешь? – открывая настежь окно, чтобы проветрить накуренное помещение, возмущенно заговорил он. – Тебе, бобылю, ни в жизнь не понять – я же слово дал и теще, и Маше довести эту халупу до прямо противоположной кондиции… за этот вот разнесчастный отпуск. Отпуск у меня, Кирилл, отпуск!..
Оболенцев насупился. Он до сих пор тяжело переживал развод с женой, тосковал и не любил бывать дома, среди вещей, оставленных ушедшей к другому женщиной. Со временем он немного успокоился, и сердце не так екало, когда невзначай натыкался на вещи жены. Но в такие минуты настроение все равно портилось и он уходил из дома, бесцельно гуляя по хорошо знакомым местам. Такие прогулки приводили его в форму.
– Слушай, Ярыгин, там торгашей прикрывают парни из твоей конторы. И тебе безразлично не только это, но и то, что они нас тогда как пацанов кинули? – выпалил Оболенцев.
– Это еще бабка надвое сказала, кто кого кинул. Все, что тебе Майер поведал, проверять и проверять надо.
– Интересно, кто и когда даст тебе это проверять? – уже более спокойно продолжил Оболенцев. – Хорошо еще, что у тебя и у меня отпуска совпали. Мы можем втихаря все это провернуть. Если Майер не блефовал, найдем факты, установим людей, отыщем документы. Ты помнишь, когда все в отказ пошли, сколько эпизодов мы тогда прекратили? Сколько дел выделили в отдельные производства? Это же удача!