Константин посмотрел на него надменно и процедил:
– Если я что-то говорю о часах, значит, я в этом уверен. О часах, молодой человек, я знаю все.
– Извините, неудачно выразился, – забормотал Маркиз, – я не то хотел сказать…
Но Константин уже пыхтел, как кипящий чайник.
– Вы хоть знаете, что первые механические часы с гирями изобрели арабы, а привезли их в Европу крестоносцы? Тогда часы были очень громоздкими, и на них имелась всего одна стрелка – часовая.
Маркиз тяжело вздохнул: человек оседлал любимого конька, теперь его не остановишь.
– Сами не знаете, о чем говорите, – пыхтел тот. Вдруг он бросил взгляд на свои наручные часы и вздрогнул. – Откройте рот и заткните уши!
– Что? – не понял Леня.
– Делай как я! – рявкнул часовщик и зажал уши ладонями, а рот разинул так, как будто собирался целиком проглотить гамбургер.
Леня сделал то же самое и как раз успел. В следующую секунду раздался оглушительный грохот – башенные часы пробили половину двенадцатого.
Едва гром стих и к Маркизу вернулся слух, Соловушкин продолжил лекцию:
– Вы слышали, как лондонские часы Большой Том спасли жизнь стражнику?
– Большой Бен, – машинально поправил Маркиз.
– Это сейчас часы на башне Вестминстера называют Большим Беном, а в Средние века там были другие часы, и их звали Большим Томом. Однажды королевский стражник услышал, что в полночь Том пробил не двенадцать, а тринадцать раз. Наутро оказалось, что из покоев королевы украли драгоценности. Беднягу часового арестовали – за то, что якобы заснул на посту и пропустил грабителей во дворец. В свое оправдание он мог сказать только, что слышал, как часы пробили тринадцать раз. В зал суда вызвали часовщика, и тот подтвердил, что Большой Том действительно расшалился и пробил лишний раз. Это спасло стражника от виселицы.
– Все это очень интересно, – вклинился Маркиз, – но я хотел…
– Да, что-то я в самом деле разболтался, – спохватился Константин. Он снова взглянул на Ленины часы и задумчиво почесал переносицу. – Хотя эти значки на ободке циферблата… Знаете, я не исключу, что это все же часы с секретом.
– С секретом? Что вы хотите этим сказать?
– Часов с секретом, молодой человек, было множество. У каждого мастера имелась какая-то тайна. Первые карманные часы делали в Германии, в Нюрнберге, их так и называли – нюрнбергскими яйцами, за овальную форму. Скоро им стали придавать формы самые причудливые: сердца, лилии, кресты, мертвые головы, бабочки, книги. Часовщики научились делать такие крошечные часики, что их можно было носить вместо камня в перстне или в серьгах. Английский король Генрих II послал в подарок своему коллеге, французскому королю Людовику XIV, первые часы с репетицией – такие, которые отбивают время не каждый час, а только когда хозяин нажимает на особый шпенечек. Простите, я снова увлекся. О чем я говорил?
– Что эти часы могут оказаться с секретом.
– Да-да! Вот эти значки на ободке циферблата на первый взгляд кажутся бессмысленными. Просто декоративный орнамент, верно? Но я уверен, что они часть какой-то надписи. Нужно поставить стрелки часов в определенное положение, и тогда вы сможете ее прочесть.
– Но ведь если часы ходят, в течение суток они непременно займут это положение, и надпись можно будет прочесть!
– Все несколько сложнее. Поэтому я и говорю, что часы с секретом. Подождите пару минут, я вам покажу одну старинную книгу, там кое-что есть о таких часах. Может, там найдется разгадка.
– Она у вас здесь? – удивился Маркиз.
– Да-да. Я занимаюсь этими башенными часами довольно давно и обустроил здесь мастерскую. Перенес, знаете ли, некоторые инструменты и книги – все, что может понадобиться. Подождите пару минут, я сейчас.
Он ловко перемахнул через перила галереи, вскочил на огромную, медленно вращающуюся шестерню, проехал на ней, как на ступеньке эскалатора, перепрыгнул на качающийся рычаг и скрылся за незаметной дверцей.
Леня ждал.
Вдруг сверху, куда скрылся Константин, донесся сдавленный крик. Леня всполошился.
– Константин! С вами все в порядке?
Ответа не было.
Пришлось вспомнить цирковое прошлое. Леня повторил головокружительный маршрут Константина, перелез через перила, запрыгнул на вращающуюся шестеренку, проехал по ней до самого верха, перебрался на рычаг, с него – на узкую ступеньку перед железной дверкой, за которой, судя по всему, и находилась мастерская.
Для порядка он даже постучал, но ответа снова не получил. Маркиз нажал на дверцу. Она чуть поддалась, но распахнуться целиком ей что-то мешало.
Маркиз навалился на дверь всем телом и чуть-чуть сдвинул ее с места – ровно настолько, чтобы суметь протиснуться. Наконец он увидел, что ему мешало.