— Ты, ага, лучше свои дела поправь, а в мои не суйся! Шепе изумился смелости Чокана, и еще более убедился, что именно этот мальчик, своенравным своим характером не похожий на других детей, и есть наследник Аблая и, значит, его обижать нельзя.
А Чокан быстро смекнул, что ему совсем не обязательно подчиняться Шепе.
Чокан еще чаще стал бывать в Черном ауле, когда сдружился с маленькой Айжан.
Зейнеп решительно запретила девочке показываться в Орде. Не очень ей хотелось, чтобы и Чокан постоянно пропадал в Карашы. Но тут она была снисходительной: ей нравилась светлая сестра Кунтай, ей нравился теперь дом Ак-папа.
Был бы долгий мир да лад в этом небогатом доме, в этой обновленной юрте, если бы не козни Шепе, если бы не бессовестный Итаяк, принесший в конце концов непоправимое несчастье.
Уже складывалась добрая семья, а он продолжал бывать в юрте, такой же наглый и самоуверенный, и по-прежнему не давал прохода Кунтай.
— Ты прекратишь или нет свои шуточки? — зло спросил его исчерпавший все свое терпение Акпан.
— Шуточки? А с кем я шучу! — Итаяк, понятно, испугался, но говорил мягко, с притворным недоумением.
— С Кунтай! — отрезал Акпан.
— Да она ведь моя ровесница.
— Ты был курдасом Нуртаю. Но мне ты не курдас. А теперь Кунтай моя жена, и ты ей никакой не ровесник. Запомни это.
Итаяк, понимая, что разговор принимает серьезный оборот, попытался смирить гнев Акпана:
— Привычка у меня к шуткам… И рад бы их бросить, да вот так получается…
Акпан не сбавил тона:
— Знать не хочу никаких твоих привычек. Не говори потом, что не предупреждал. Прощальное жоктау заставлю петь по тебе.
На том пока и кончили. Итаяк не год и не два обходил юрту Акпана, как его ни науськивал Шепе, как ни принуждал его продолжать свое.
Родилась Айжан, стала подрастать, спокойствие и тепло вселились в дом Акпана.
Но Шепе не дремал, издали продолжая следить за всеми событиями в этой ненавистной ему семье.
Поэтому, получив известие, что Чингиз отправил Акпана с поручением далеко в степь, Шепе снова решил натравить Итаяка на Кунтай. Зная, что уговорить его теперь нелегко, что в здравом уме он не наберется храбрости переступить запретный порог юрты, изобретательной коротышка воспользовался новой в ауле возможностью — напоить блудливого холостяка допьяна.
Рассказывают, что в те времена в округе только три казаха хорошо знали, что такое водка: торговец Шортамбай из уаков, Байдалы из кереев, получивший чин хорунжего, и Шепе, первый пьющий из рода торе. Водку Шепе закупал в городе, старательно прятал ее от всех посторонних глаз и тихонько попивал, разбавляя кумысом.
Прослышав, что Акпана нет в ауле, Шепе тут же пригласил к себе Итаяка и предложил ему особенного кумыса. После трех больших чаш Итаяк заметно охмелел: для такого дела обычно скупой коротышка водки не пожалел.
— Эх ты, — начал он поддразнивать пьяного Итаяка. — Никакого достоинства в тебе нет. Погорячился, расплавился как железо и снова остыл. Ты что, Акпана боишься? Он же такой, как ты сам. Слуга, черная кость. А еще говорили про твою храбрость.
Итаяку показалось — задета его гордость.
— Что прикажешь делать, Шепе? — спросил он, готовый на все.
— Акпана нет дома, ночь тебя прикроет. Ступай к нему в юрту, а там сам знаешь, что тебе надо делать.
— Ой-бай, она хитрая. Ночью, когда нет мужа, накрепко запирается изнутри.
— Тогда заходи днем. Кто тебя заметит? Люди по хозяйству заняты, дети в степи.
Итаяк опрокинул еще одну чашу особенного кумыса, и наглое его лицо расплылось в пьяной улыбке.
— Можно и днем. Отчего нельзя днем?
— Иди и обними покрепче. Баба сопротивляется, пока ее не потискаешь как следует. Остальное от тебя не уйдет.
Итаяк пробурчал что-то себе под нос. На минуту его взяло сомнение: так ли легко все это? Но сомнение было кратким, а опьянение длительным.
Он расхрабрился и отправился в Черный аул. Шепе, чтобы никто не подумал ничего худого, сел на коня и поскакал в противоположную сторону.
… Кунтай хлопотала в юрте одна.
Красный от особенного кумыса, взбудораженный напутствиями коротышки-торе, Итаяк тихо, крадучись вошел в юрту. Даже скрип его шагов не был слышен.
— Наконец-то ты одна, моя курдас, — произнес он хрипло и негромко. Крепко обхватив ее за талию, прижал к себе. Она попыталась вырваться и не смогла. Он не размыкал рук, обдавал ее непонятным кумысным духом. Кунтай сопротивлялась, но силы ее слабели. И тут раздались решительные шаги. Оба оглянулись разом: Акпан…