Абы, толком не зная, где живет Тлемис, правил в сторону черной юрты. В свете закатного солнца она выглядела до того неприглядно, что даже лошади, казалось, так и норовят объехать ее.
Абы и в самом деле просчитался. Он подъехал не к дому Тлемиса, а к юрте его старшего брата.
У Кусемиса был черный куцехвостный кобель, отличавшийся таким густым на низких тонах лаем, что ему дали кличку Курилдек — басовитый. Соседи-русские называли его кратко — Курка. Обычно он лежал на привязи у кривого дерева. На свободе он и конного успевал схватить за ногу. Кусаться как попало, вгрызаться глубоко в тело острыми клыками, было не в привычке пса. Он цепко держал свою жертву, пока из юрты не выходил хозяин, которому он подчинялся беспрекословно.
Бережно охранял он и единственную коровенку с телком — постоянное, никогда не умножавшееся хозяйство Кусемиса. Волки не подступали к ней, хотя в Красном лесу они не переводились.
Курилдек первым услышал приближение возка Чингиза и предупредил Кусемиса коротким недовольным лаем. Хозяин знал, кобель попусту брехать не будет. Значит, кто-нибудь из станицы. Кусемис вышел из юрты, прикрикнул: «Ложись!» Пес лёг, вытянув передние лапы, и недоверчиво посматривал то на хозяина, то на необычный для этих мест возок.
Кусемис старался угадать, кто это подъезжает. Шум колес и топот коней он услыхал еще в юрте. Слух у него был лучше, чем у его собаки. Может быть, в лес за топливом из станицы отправились? Может быть, случайные проезжие? Но почему они едут прямо к его юрте?
Не успел Кусемис как следует разглядеть возок, как пес вырвался вперед и помчался ему навстречу. Пеших он еще мог миловать, но конных недолюбливал, а уж если это была какая-нибудь арба, то и хозяину не всегда удавалось сдержать своего Курилдека. Лошадей он не терпел, хватал их за ноздри или за ноги и не столько причинял боль, сколько пугал до одури.
Так вышло и на этот раз. Пес мгновенно очутился перед жылан-сыртами, прянул и цапнул за морду коренника. Лошадь метнулась, пытаясь в страхе встать на дыбы, и возок перевернулся. Курилдек застыл на месте и только тяжело дышал, высунув язык. Остальное его не касалось, он сделал свое дело.
Тут подошел и Кусемис. Он волновался, еще не зная, что за люди приехали и серьезно ли они пострадали. На всякий случай он, прежде всего, крепко взял своего пса за ошейник. Чего доброго, и на путников бросится, а потом поди, разбирай! Осмотревшись, Кусемис убедился, что большой беды не произошло. Лошади, к счастью, вовремя остановились, послушные Абы. Потащи они возок дальше, плохо пришлось бы приехавшим!
Со стороны станицы на полном скаку летел всадник. Путники еще не разобрались, что произошло, а он уже спешился и шагал прямо к ним.
Это был Тлемис, сообразивший раньше брата, что приехал в Пресногорьковскую Чингиз. Древняя степная пословица «У народа пятьдесят ушей» и здесь оказалась верной.
Тлемиса уже успели известить обо всем: и что Чингиз потерял свое ага-султанство и что он везет своего сына учиться в Омске. Единственно чего он не знал — это маршрута бывшего султана. Поедет ли он из Баглана на Курган, или вдоль казачьей линии: Чтобы гость его не застал врасплох, он купил у одного казака жирную овцу, велел прибрать флигель и приготовить свежих баурсаков.
Тлемис случайно стоял у окна, когда возок Чингиза промчался, грохоча, по единственной станичной улице. Он успел заметить, что лошади уже устали. Где же будет Чингиз ночевать? День подходит к концу. Впереди только один Кыркайлек. Там все казахи крещеные и не окажут ему гостеприимства. Да он и сам не будет у них останавливаться. А дальше — Кабан. На таких взмыленных лошадях до него не доберешься. Почему же тогда он промчался мимо? Кому-кому, а Чингизу и Абы, — его сразу узнал Тлемис, — хорошо известно, что в Ыстапе живу я с братом. Или он нами пренебрег?..
Тлемиса оскорбила одна эта мысль, но любопытство его не оставило. Благо, оседланный конь стоял наготове. Он решил немедленно выяснить, куда же отправился Чингиз, и вскочил в седло. Доскакал до окраины станицы и тут увидел, что гости не свернули на дорогу в Кыркайлек, а направились к мельнице, к черной юрте брата. И тут Тлемис смекнул, что они просто не знают его нового жилья и думают, что едут к нему, а не к брату. «Должно быть, султан считает, что я до сих пор пасу скот», — самодовольно улыбнулся Тлемис.
Он сбавил ход коня, чтобы удостовериться в своем предположении. Все остальное произошло у него на глазах.
Прежде всего он подошел к Чингизу, уже пытавшемуся подняться, подхватил его под мышки и помог встать: