Маленький торе вообще лучше чувствовал себя в ауле Карашы. Он не очень жаловал своих братьев и сестер. Может быть, потому, что был любимчиком и матери и отца. Сестренку Ракию он частенько обижал и поколачивал, она, естественно, сторонилась его. Но к сводной сестре Жайнака Айжан он относился с удивительной нежностью. Когда она была совсем маленькой, он даже в люльке ее качал и носил на своих еще неокрепших руках. Она подросла, он стал с ней играть. Даже подарки приносил — ленточки, бусы, перья.
Однажды Чокан привел ее в Орду. Хитрый нашел предлог. Будто бы она хочет поиграть с сестренкой. Зейнеп взглянула на Айжан и с ревнивым огорчением заметила, что девочка из аула Карашы и румянее, и красивей, и живее ее дочки. А спустя несколько дней она от кого-то услышала, что Чокана и Айжан называют Козы-Корпеш и Баянслу, влюбленными с детства друг в друга. Вот тогда султанша и запретила Айжан бывать в ауле. Но это нисколько не помешало Чокану встречаться с ней. Карашы был для него как дом родной. Он по-прежнему играл с Айжан, по-прежнему таскал для нее из дома и лакомства и безделушки.
Но лучшим товарищем для игр в степи был для него Жайнак.
Их дружба особенно крепла в летние месяцы во время откочевок на джайляу. Расстояния между аулами так сближались, что не только сами малыши, но и придирчивые родительские глаза не могли отличить детей торе от детей простых казахов. Детвора резвилась вовсю, и уж если начиналась потасовка, никто не считался с тем, где белая кость, а где черная. Кто сильнее, тот и одолевал! Из мальчишек в отряде Чокана побеждал обычно Жайнак. Кто с ним мог сравниться и волей, и силой, и ловкостью, и находчивостью? Он выигрывал всегда. Даже в том случае, когда его настигали, Жайнак вывертывался, и попробуй, догони его! Ну, а в схватке один на один неизменно валил соперника на землю. Жайнаку дали прозвище Рыжего Верблюда. За его рост, за силу. Нрава он был самого кроткого. Никогда не задирался и слушался Чокана, безоговорочно признавая его первенство и по уму и по знатности.
… Мы теперь возвращаемся к лету 1847 года, когда начинаются главные события нашего романа. Именно Чокану и Жайнаку выпало на долю вовлечь Чингиза в сложную и малоприятную для него историю.
Чокан вырастал озорником, но озорником с умом, со своим, пускай еще детским, но достаточно определенным взглядом на жизнь. Он внимательно присматривался ко всему, примечал, что происходит вокруг него, вокруг дома, вокруг аула, и всему давал свою, порою наивную, но чаще верную оценку. Многое наблюдая, многое слыша из чужих уст, Чокан постепенно составил себе представление о людях Кусмурунского округа, и знатных и незнатных. Мало-помалу он стал разбираться в том, кто поддерживает его отца и кто выступает против. Людей, питавших злобу к отцу, он просто ненавидел. Продолжая слыть баловнем ханской семьи, Чокан извлекал из этого свою выгоду и зло подшучивал над теми гостями, которые — он это отлично знал — были неугодны отцу. Он мстил им, а они, не понимая, в чем дело, почти благодушно отмахивались: «Мол, смотри, как резвится сын торе! Дитя, что с него возьмешь!» Гости не трогали Чокана еще и потому, что побаивались гнева Чингиза.
Впрочем, однажды Чокану пришлось уразуметь, что не все остается безнаказанным, и он стал более осмотрительным. А случилось так. В аул приехал небезызвестный Кожык, человек влиятельный, хитрый вор, которого не зря опасался отец. Мало того, что Чокан передразнивал его манеру заикаться, он еще и на голову ему полез. Раздосадованный Кожык, не смущаясь других гостей и хозяев, довольно больно шлепнул Чокана, сказав при этом: «Будь хоть божий сын, сгинь с глаз моих!» В ярости он мог напугать не только мальчика: желваки так и ходили по лицу, глаза выпирали из орбит. Чокан отпрянул, а Кожык снова рванулся к нему. Проказнику показалось, что на него налетает беркут. Он выбежал из юрты. Обиженного Кожыка едва удержали и успокоили. С тех пор Чокан не нападал на незнакомых людей.