Каукару приглянулась одна девушка, он похитил ее, женился, и она вскоре подарила ему сына, получившего имя Нурмухаммеда. Матери легче и проще было называть его Нуртаем. Нуртаем он вырос и для всех остальных.
Нуртай чертами своего лица, характером и способностями повторил отца. К тому времени, когда Айганым отошла от правления Ордою и власть взял в свои руки младший родственник по мужу Сартай, Нуртай уже был при нем джигитом. Оставался он джигитом и при Тани, который занял место Сартая, угодившего в сибирскую ссылку.
Тогда-то Нуртай и сошелся с Шепе, одним из самых близких нукеров Тани. Шепе и Нуртай были одногодками, а у молодого коротышки не проявлялись еще и вздорный нрав, и драчливость, и сластолюбие.
Нуртай шел по стопам отца и тоже похитил себе в жены красивую девушку Кунсулу. Похищение сошло ему с рук — заступился Тани. А Нуртай нежно полюбил свою жену. Он для того только переиначил имя Кунсулу, чтобы оно звучало в рифму с его собственным. И люди повторяли с восхищением Нуртай и Кунтай — хорошая пара. Не только красивой и стройной была Кунтай. У нее оказались золотые руки мастерицы, стремление к порядку и аккуратности в одежде, в юрте и в хозяйстве. Ее приметила и больная Айганым. Ханша взяла ее в Орду, приблизила к себе. И в годы болезни Кунтай особенно заботливо ухаживала за ней.
Между тем, в Шепе все Чаще и чаще давали знать о себе уже знакомые нам качества. Он стал засматриваться на Кунтай, засматриваться жадно и подолгу. Но не смел переступить дозволенной грани. Он был трусоват, коротышка Шепе, и боялся не молодой женщины, а Нуртая. Хотя Нуртай и происходил от деда верблюжатника и от слуги-отца, он вырос независимым джигитом и держался свободно, с большим достоинством. Он легко и смело выслушивал намеки на свое незнатное происхождение и отвечал напрямик, не испытывая никакого чувства стыда:
— Да, я сын слуги, и мой отец похитил мою мать, и мулла не благословил их. Но вот я стою перед вами, и попробуйте наступить мне на грудь!
Нуртаю надо было обладать незаурядной волей, чтобы сохранять самостоятельность и независимость там, в ханской Орде, где все людские отношения строились на подчиненности и зависимости.
Он сумел с молодых лет повести себя так, что его считали джигитом, а не слугой. Даже Шепе не мог с ним поступать как поступал с остальными. И по крайней мере, внешне держался с ним, как равный с равным. У него для этого были свои основания, коренящиеся в старинном обычае. Шепе и Нуртай были ровесниками — курдасами. А курдасы — по давней традиции — должны жить в мире между собой, не считаясь с разницей в положении. Курдасы обязаны помогать друг другу. Взаимные козни — по обычаю — исключены в их среде. Но зато им разрешается сколько угодно подшучивать друг над другом, какими бы обидными эти шутки ни казались со стороны. Один курдас должен стойко переносить шутки другого. В аулах это взаимное подшучивание было беззлобным. Купается ровесник в озере, а другой припрячет его одежду. Или во время такого же купанья свяжет жену и мужа. Кругом смех, супруги никак не могут выпутаться, а курдасу и горя мало! Можно забросить в постель спящему мышь или безвредную змею. Он проснется, побледнеет с перепуга, а потом поймет — курдас подшутил! Жизнь была грубой, и шутки тоже. Назовут курдасы собак своими именами и заливаются смехом. Или объявят громко — мой курдас умер! — и начинают читать отходную, глумясь над живым. А о ругани нечего и говорить. Курдасам разрешается обзывать друг друга самыми бранными словами и даже пускать в ход кулаки, но так, чтобы не было больно…
Жены мужей-одногодков тоже считались ровесницами, несмотря на разницу в возрасте. Это означало, что курдас имел право подшучивать и над женой другого, пусть она будет даже старше его. Словом, не только наедине, но и в семье курдас считался своим человеком, которому позволено свободно себя вести, не переходя, однако, границ.