Удивительным парадоксом истории было то, что два столь разных человека собрались настойчиво добиваться одной цели.
По дороге Сциллард прочитал Теллеру черновик письма. Теллер посоветовал вставить фразу о фон Вейцзеккере.
— Никто не сомневается в том, что Гейзенберг — в науке величина более крупная,— сказал Теллер.— Но наука переплелась с политикой, Лео. Именно поэтому мы и едем с вами к Эйнштейну. Я несколько лет прожил бок о бок с Карлом-Фридрихом и знаю, на что тот способен. Отец его шишка в нацистском правительстве, это тоже важно. И не забывайте, что Флюгге — сотрудник Вейцзеккера, за страницами этой статьи я вижу тень моего бывшего друга.
Сциллард не считал Вейцзеккера столь крупной фигурой в урановых делах, но спорить не стал.
Эйнштейн удивился, что письмо написано иначе, чем уславливались. Он заколебался. Его подталкивали ускорить разработку физики ядра, он не имел к ней близкого касательства. Его призывали стать крёстным отцом новой отрасли промышленности — ещё было неясно, чего больше принесёт эта отрасль, горя или счастья для человечества. Под дружным нажимом двух физиков он взялся за ручку. Он пробормотал, качая головой:
— Впервые в истории человек намеревается использовать энергию, которая происходит не от солнца.
В письме к президенту говорилось:
С э р!
В течение последних четырёх месяцев благодаря работам Жолио во Франции, а также Ферми и Сцилларда в Америке стала вероятной возможность ядерной реакции в крупной массе урана, вследствие чего может быть освобождена значительная энергия и получены большие количества радиоактивных элементов.
Это новое явление способно привести также к созданию бомб, возможно, хотя и менее достоверно, исключительно мощных бомб нового типа. Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит порт с прилегающей территорией.
И дальше высказывалось пожелание, чтобы правительство взяло под своё покровительство урановые исследования, в настоящее время рассредоточенные в частных университетах, и назначило для централизованного руководства ими специальное лицо, облечённое нужными полномочиями.
Заканчивалось письмо так:
Мне известно, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана из захваченных чехословацких рудников. Такие шаги, быть может, станут понятными, если учесть, что сын заместителя германского министра иностранных дел фон Вейцзеккера прикомандирован к Институту кайзера Вильгельма в Берлине, где в настоящее время повторяются американские работы по урану.
Искренне Ваш
Альберт Эйнштейн.
С драгоценной бумагой в руках оба физика помчались в Вашингтон.
— Теперь дело за вами,— сказал Сциллард, вручая Саксу письмо Эйнштейна.
Но Саксу, несмотря на близость к Рузвельту, лишь через два месяца удалось добиться приёма у него. И, к ужасу Сакса, президент без воодушевления выслушал и письмо, и приложенный к нему меморандум Сцилларда — Сакс вслух прочитал оба документа.
— Интересно! — утомлённо сказал Рузвельт. Полупарализованный президент к концу своего рабочего дня очень уставал.— Но мне кажется, Алекс, что на этой стадии исследований правительству вмешиваться преждевременно.
Огорчённое лицо Сакса заставило Рузвельта засмеяться.
— Приходите утром,— сказал он.— Поговорим за завтраком. Всю эту ночь Сакс не сомкнул глаз. Рузвельт не поверил в гигантскую важность проблемы. Как переубедить его? Как растолковать, что в науке разразилась революция, которая скажется на жизни всех людей? Он не внял научному авторитету Эйнштейна, будет ли он прислушиваться к аргументам Сакса?
II внезапно Сакс нашёл верный путь к душе президента.
Утром он с довольным видом вошёл к Рузвельту. Президент передвинул свою инвалидную коляску к столу, где был сервирован завтрак, и скептически поинтересовался:
— Вам, кажется, пришла в голову блестящая идея? Времени одного завтрака хватит, чтобы изложить её?
— История, которую я хочу рассказать, очень коротка, хотя и имела огромные исторические последствия,— невозмутимо начал Сакс.— К Наполеону, готовившему свой парусный флот к вторжению в Англию, явился молодой изобретатель Фултон и предложил построить паровые корабли, которые бы не зависели от капризов ветра. Суда без парусов? Это же чепуха! Об этом ещё никто не слышал! И Наполеон сердито прогнал Фултона, а пароходы стали бороздить воды лишь через два десятка лет. Как вы думаете, Франклин, не была бы ли по-другому написана история Англии, если бы Наполеон проявил больше понимания возможностей своей эпохи?
Рузвельт задумался, потом с улыбкой написал что-то на бумаге и передал слуге. Слуга принёс бутылку коньяка «Наполеон». Рузвельт налил себе и Саксу. В столовой появился адъютант президента генерал Уотсон. Рузвельт вручил ему принесённые Саксом документы.
— Это требует действий! — сказал президент.
Сциллард ликовал, когда Сакс передал подробности беседы с Рузвельтом. Вскоре Сциллард убедился, что даже приказ президента не может привести в движение бюрократическую военную машину. Военные по-прежнему не верили в значения открытий физиков. «Эти эмигранты пытаются придать себе авторитет!» — таково было мнение заправил армии и флота. Чтобы их, однако, не обвинили, что они игнорируют указания президента, Ферми ассигновали 6 тысяч долларов и выделили 4 тонны графита и 50 тонн урана.
А в Европе в это время разразилась война.
И первым её результатом, имевшим значение для ядерных исследований, было то, что Германия, вторгнувшись весной 1940 года в Бельгию, захватила там свыше тысячи тонн урановой руды из Катанги. Отныне фашисты имели столько урановых материалов, что их хватило бы на все запросы немецких физиков.
И хотя Сенжье обещал Жолио передать Франции весь уран рудников Шинколобве, он не сумел выполнить обещание, и не по своей вине: в противоположность Жолио, французское правительство не торопилось с вывозом руды из Бельгии. Политики, стоявшие во главе Франции, проницательностью не поражали, а их военные стратеги думали, что более безопасного места, чем Бельгия, в Европе и не отыскать: не полезет же, в самом деле, Гитлер нарушать нейтралитет этой маленькой мирной страны — это будет просто некрасиво с его стороны!
А когда Гитлер ринулся именно на Бельгию, о спасении урана никто и не думал, срочно понадобилось спасать самих себя.
Эдгар Сенжье ещё в октябре 1939 года выехал в Нью-Йорк и остался там, руководя из-за океана делами своей африканской компании.
Сенжье отдал приказ отправить в США и Англию все запасы радия, около 120 граммов стоимостью в 1,2 миллиона долларов. Он хорошо запомнил разъяснение Жолио о военном значении урановой руды. И когда стало ясно, что французское правительство не торопится приобрести уран, Сенжье распорядился отправить за океан всю руду, скопившуюся на складах обогатительной фабрики радиевого завода в Оолене. Война сорвала и этот план. Для бельгийской урановой руды не хватило тоннажа — и она вся досталась немцам.
Теперь Сенжье заботился лишь о том, чтобы богатства Шинколобве не попали в руки фашистов, если они вторгнутся в Африку, а такую возможность нельзя было исключить. И вскоре 1250 тонн урановой руды несколькими пароходами в сентябре и октябре 1940 года были тайно вывезены из порта Лобато в Анголе и складированы в одном из бесчисленных пакгаузов Нью-Йоркского порта.
Если бы немцы захватили Конго, им достались бы взорванные рудники и пустые склады. Зато американское правительство получило массу урана, равную его количеству во всём остальном мире.
Но американское правительство не знало, что делать с нежданно обретённым богатством. Его по-прежнему мало интересовал уран. Оно с неохотой поддалось настояниям антифашистов-эмигрантов и собиралось в урановой гонке с Германией спешить медленно.
Даже второе письмо Эйнштейна, отправленное Рузвельту 7 марта 1940 года, ничего не сдвинуло. Сциллард и его друзья после короткого периода воодушевления с отчаянием увидели, что их возможности в Америке много меньше тех, какими располагали немецкие физики. Германия к этому времени владела урановыми рудниками Чехословакии, потом захватила руду в Бельгии, почти всё мировое производство тяжёлой воды было в её руках.