После первых объятий и поцелуев Венди вытерла слёзы и смогла лучше рассмотреть мужа.
— На кого ты стал похож! — ужаснулась она. — Щёки ввалились, синяки и сам худющий! К тебе такому даже прикоснуться боязно, не то что любить!
— Слишком много пришлось таскать грузов, — сказал Глеб. — Там и дружина, и мы с Джоном работали, не одни только мужики. Ничего, были бы кости, а мясо нарастёт. Теперь до следующей весны никуда не должен ехать. А насчёт любви не волнуйся, он не так сильно похудел. Ты сама-то как? Живот, я смотрю, стал в два раза больше. Тебя ещё можно любить?
— Не можно, а нужно! — ответила Венди. — Но сначала я тебя покормлю, а потом хоть немного отдохнёшь, а то так на мне и помрёшь!
Этот день Глеб отдыхал и отъедался. С любовью ничего не получилось потому, что он наелся и заснул. Видимо, жене его стало жалко будить, и он её сам разбудил уже утром, доказав, что его худоба любви не помеха. Позавтракав, юноша помчался в слободу смотреть, на месте ли всё то, что они с таким трудом привезли. Там уже кипела работа. Под руководством эльфа разбирались с грузами и сносили пока ненужное в подвалы. Вскоре на взятых у купцов возах привезли оставленные вчера на берегу станины. Сопровождавшие их дружинники передали, что князь желает видеть обоих бояр у себя. Пришлось всё оставить на Макара и ехать в Вельск. Их приняли тотчас, как увидели.
— Быстрей, бояре! — поторопил их стоявший в карауле гриден. — Князь уже о вас справлялся!
В княжьих палатах, помимо самого Василия и воеводы, были ещё двое.
— Это глава тайного приказа боярин Власий, — сказал вошедшим князь. — Приказ создавался, когда вас не было, потому и говорю. Власий будет отвечать за многое, в том числе и за вашу слободу. А это Жихан, но о нём пусть вам расскажет воевода.
Власий был телом грузен, с круглым лицом и большой бородой лопатой, но глаза имел умные и хитрые. Жихан сильно походил на наёмника и был одет на западный манер.
— Этот муж пять лет как уехал в королевство бошей, — начал рассказывать Трифон. — Молодой был и дурной, как раньше наш Глеб. Трудиться дома не захотел, да и служба в нашей дружине ему не приглянулась, поэтому уехал сначала к пшекам, а потом к их соседям, в надежде, что там ему дадут всё и сразу.
— Да ладно тебе, воевода, — смутился Жихан. — Я один, что ли, такой?
— То-то, что не один! — сердито сказал Трифон. — И что теперь с такими, как ты, прикажешь делать?
— Ты дело говори! — прикрикнул на него князь. — Или и об этом мне рассказывать?
— У него получилось устроиться в дружину к одному из баронов, — заторопился с рассказом Трифон. — Только и того, что не назвали младшим, а так разницы не было. Через пару лет уже стал настоящим дружинником и женился. А недавно вызвали его к барону, а у того сидят эльфы. Возвращайся, говорят, к своим, да узнай всё про сбежавшего эльфа, а потом найди случай его кончить. Только после этого можешь вернуться, а жена твоя пока останется здесь. И сильно не тяни, чтобы она не загрустила, а то мы ей враз утешителей найдём. Остаться он не мог, забрать с собой жену из-за слежки тоже не получилось. Явился сюда и бухнулся князю в ноги. Помоги, говорит, с женой! Я никогда своих не предавал и становиться душегубом не хочу, а тебе отслужу.
— Он ведь может быть такой не один, — сказал Джон. — И вовсе необязательно, что все приехавшие будут падать князю в ноги.
— Верно мыслишь, — кивнул Василий. — Ну и что будем делать?
— Меня, наверное, лучше убить, — предложил Джон. — Мой дом стоит в слободе, а все те, кто там работает, там же и живут. Приезжают только дружинники и возчики дров. Пустить слух, что меня убили, и всех строго предупредить. Ну и принять меры, чтобы у нас не болтались чужие люди. За въезжающими от пшеков нужно усилить пригляд. Не так уж их сейчас много ездит, поэтому это будет нетрудно. Купцы после войны почти не торгуют, да и таких любителей халявы, как Жихан, пока быть не должно. А ему нужно вернуться и сказать, что меня кончил. Надо подумать, что ему рассказать о наших делах для передачи эльфам, чтобы нам от того была польза.
— Вот и подумай! — приказал князь. — Как ты сказал, так и сделаем. Долго, конечно, эта брехня не продержится, но пару месяцев не узнают, а дальше будет видно. Трифон, дашь ему с собой трёх дружинников из тех, которых мы наряжали пшеками. Помогут увезти жену, если в этом кто-нибудь станет чинить препоны. Идите разбираться с тем, что привезли, а позже ещё обо многом поговорим.
Когда Глеб с Джоном вышли от князя, боярину Власию пришла в голову неожиданная мысль.
— Дозволь, князь, расскажу, что придумал, — обратился он к Василию. — Твой эльф верно молвил, что не все прибегут с повинной, будут и те, кто попробует выполнить порученное. Мы тоже можем за всеми не уследить, вот я и придумал… Вряд ли такой тать будет убивать самолично, уж слишком это рисковое дело! А значит, он обратится к тем, кто у нас промышляет этим делом. Вот их и нужно упредить, чтобы такого вязали и тащили в мой приказ. Обещать им за это прощение и большую награду. Я таких злыдней не знаю, но выход на них можно найти.
— Дело говоришь, — одобрил Василий. — Для меня мои бояре дороже золота и жизней нескольких татей. Передай, что я слово дал и сдержу, а ты, Трифон, усиль охрану обоих трактов. Всех наших, кто возвращается с запада, брать на заметку, а потом следить, чем заняты.
Два следующих месяца для Глеба прошли спокойно. Все станки собрали, но пока не использовали. Джон съездил к кораблю и привёз его вторую машину, которую сейчас монтировали. От имени князя было объявлено о злодейском убийстве одного из его бояр. Число дружинников и работников, допущенных в слободу, резко сократили, и всех предупредили, что за болтовню можно лишиться языка, а то и головы. Жихан порознь с дружинниками уехал к бошам и две декады назад вернулся с женой. Барону для передачи эльфам было сказано, что убитый эльф понавёз всяких диковин, но ничего так и не успел приспособить к делу. Была середина осени, когда Глеб чуть было не потерял и жену, и ещё неродившегося ребёнка. Венди умудрилась сильно простудиться, и ей очень быстро стало совсем плохо. Травы не помогали, а мага не было. Корн умер ещё тогда, когда Глеб ушёл в набег на эльфов, а Ивана князь взял с собой в поездку в ту половину бывшего Муромского княжества, которая отошла ему после войны. Был ещё маг у старшего боярина Остромира, поэтому Глеб велел седлать коня и с охраной поехал его выпрашивать.
— Занят мой маг, — неожиданно отказал ему боярин. — У внука кашель, поэтому маг останется при нём, а ты как-нибудь перебьёшься.
— Ты в своём праве, — сказал юноша, стиснув кулаки от злости и бессилия, — но я тебе этот отказ запомню!
— Ты смеешь мне угрожать? — поднялся с кресла Остромир. — Тебе боярство дано год назад, а я старший боярин в пятом поколении!
— Что-то на прошлой войне не было ни тебя, ни твоих сыновей! — зло ответил ему Глеб. — Не стоит звать своих холуёв, я и сам найду выход! А посмеешь лишнее, я тебя сам из пистоля кончу, а князь, как вернётся, побеспокоится о твоих сыновьях. Как бы твоё старшинство на тебе и не кончилось!
— Твой дружок помер, и ты теперь князю не шибко надобен! — выкрикнул боярин. — Убирайся прочь из моего дома!
Сразу уехать в тот раз у Глеба не получилось, потому что его перехватили люди боярина Власия и отвели в тайный приказ.
— Ты зачем ходил к Остромиру? — спросил Власий. — Что у тебя за нужда к старшему?
Спешивший к жене Глеб быстро всё ему рассказал.
— Совсем потерял осторожность старый гриб! — довольно сказал боярин. — Поезжай домой и немного потерпи. Завтра должны приехать князь с магом, так я к вам мага сразу же пришлю. У меня Остромир на большом подозрении, поэтому после твоей жены маг займётся им. Если я прав, он нас на многих выведет.