Так, проскочить ещё пару улиц и переулков — и она будет на месте.
Оглядевшись в очередной раз и лапой прокатив свёрток по мостовой, чтобы кусок лепёшки не выпадал, девушка снова взяла его в зубы и не спеша затрусила вперёд, всё так же прижимаясь к стенам домов и стараясь не выходить из тени: зловредная луна уже висела высоко, и тени от домов становились всё уже, меньше… Пару раз по дороге Рита вздрогнула, когда подушечкой лапы наступила на замёрзшую пыль. Комочки были не просто жёсткими, но и колючими… Лапу отдёргивала, подпрыгивая от неожиданности, а разок даже пришлось облизать рассечение, острой болью резанувшей по всему телу. На что наступила — не нашла. Да и нужно ли искать? Поскулила, похныкала и со вздохом снова отправилась вперёд.
Дрожью по мостовой отдался аритмичный перестук лошадиных копыт, и Рита снова вжалась в стену, пережидая медленно проезжающую городскую стражу.
Наконец, вот она — площадь со стеной на противоположной стороне. Под белым светом луны через открытое пространство легко не проскользнёшь. Снимут стрелой или болтом. Ночная стража ближе к глубокой ночи патрулирует здесь чаще… Рита задрала морду кверху. Небо чистое, и луна ещё долго будет неспешно плыть в чёрно-синей пропасти. Другое дело, что тени от ночного светила наконец начинают скапливаться именно с другой стороны площади. Придётся её обежать и закоулками добираться до стены… Впрочем, что — придётся? Ей-то к середине стены всё равно не нужно. Здесь, в центре и на виду, она слишком крепкая. Пробежаться для проверки, нет ли рядом ночной стражи, — ещё куда ни шло…
Вернувшись в последний переулок, Рита прошмыгнула дальше по улице и наконец сумела, пригнувшись, добежать до стены. Оказавшись рядом с нею, она привычно оглядела её. Для обычных человеческих глаз — привычная каменная стена. Громадные, плохо обтёсанные плиты, укреплённые вылезающим раствором… Для глаз дикой собаки, прирученной и обученной магом, — стена переливалась хитроумно переплетённой паутиной в несколько сложений. Эта паутина словно провисла в пространстве — серебряно-серая, холодная и жгучая до заполошного крика, прикоснись только к ней.
Но Рита знала кое-что, что помогало с трудом, но пробираться за мощное оцепление, возведённое боевыми магами почти в центре города. Снова оглядевшись, она быстро прошлась вдоль стены, принюхиваясь в поисках собственного запаха. Нашла!.. Теперь — только работа, так как за прошедшие сутки стена под тяжестью вплетённых в неё заклятий слегка осела. Это происходило не впервые, но Рита уже знала, что и эта преграда не страшна. Сильные суховатые лапки принялись за работу, нашаривая самые слабые и плохо закреплённые камни и быстро отшвыривая их от края нависающей магической стены. Мостовая именно в этом месте слабая после страшной битвы, закончившейся ужасом и для города, и для самой Риты.
Неуклюже везя свёрток по земле, перемешанной с камнями, Рита, распластавшись и напряжённо ожидая страшного удара (однажды уже испытать пришлось), медленно проползла в прореху между стеной и развороченной мостовой. Она понимала, что лезет там, где возможно пройти только ей — полудикому зверю. Человек здесь не пройдёт… Когда ползти осталось совсем чуть-чуть — только хвосту проехаться, Рита пулей вылетела из-за магической охранной завесы. За хвост она побаивалась. Было тоже раз, когда она обрадовалась, что успешно проходит жуткое место. Хвост машинально поднялся — и Рите пришлось с паническим визгом выскочить на опасную территорию и долго прятаться от кровожадных глаз, выжидая, когда боль постепенно утихнет, а бесчувственно заледеневшее тело будет вновь способно двигаться.
Обернувшись на пару секунд к стене — с этой стороны она выглядела уже видимой и нормальному глазу паутиной, — Рита судорожно выдохнула: «Пронесло!» и побежала дальше. Темно и страшно. К домам уже не приближалась, ужасаясь, как бы не попасть в их тени. Сердечко колотилось больно-больно, а стоило лишь шевельнуться впереди хоть малейшей пылинке, Рита вставала на месте, напряжённая, чтобы немедленно дать стрекача назад, к дыре. Мелкой рысцой продолжала бег, испытывая громадный страх, но вскоре учуяла знакомый запах и прибавила ходу. Хозяин близко! Рядом с ним не так страшно! Хотя бы первые минуты…
Запах усилился, а потом из-за угла очередного дома, который Рита огибала, сквозным ветром пахнуло на неё: «Он здесь!»
Уже не скрываясь, Рита рванула вперёд. Теперь её движение замедлял лишь свёрток в зубах. Она боялась, как бы он не раскрылся, как бы лепёшка не упала…
Хозяин сидел прямо на мостовой, привалившись к стене. Устал, наверное, Ноги вытянуты, руки безвольно опущены… Рита подбежала к нему, выронила тряпицу с лепёшкой на его колени и просительно заскулила. В отличие от горожан, он носил плащ с капюшоном, который сейчас полностью закрывал ему и голову, и лицо… На тихий плачущий звук хозяин медленно поднял голову. Из тьмы капюшона блеснули холодной, нездешней зеленью глаза. Рита даже всхлипнула разок от испуга, продолжая негромко повизгивать, глядя в эти страшные глаза. Пахнет-то от него всё равно хозяином!
Глаза прикрылись — хозяин взглянул вниз, на свои колени. Попытался поднять руку. Не сумел. Рука обессиленно упала. Рита было подбежала к его ладони, чтобы лизнуть её, подбадривая. Пусть и в темноте, но разглядела — и отскочила, удивлённо визжа. Луна ещё не опустила сюда свой голубовато-белый свет. Но даже так Рита, оторопев, следила, как между пальцами хозяина поднимается чёрная, как копоть от масла, дымка. Здесь, как и по всему городу, было ветрено, но дымка поднималась не спеша, словно её не касались обычные законы обычной жизни.
Рита попробовала подойти ближе к хозяину с другой стороны. Виновато поскуливая, попыталась искательно заглянуть ему в лицо, под капюшон. «Хозяин, зачем ты меня так пугаешь? Это же я — твоя давняя спутница во всех твоих походах и путешествиях!»
Хозяин сильно похудел. Щёки ввалились и обрели странный даже в ночной темноте мертвенный белёсый оттенок. Широко расставленные, ранее серые, глаза будто потухли, и теперь только странное зелёное сияние, перекатывавшееся в них призрачной мягкой волной, подсказывало, что он ещё… жив.
Рита выждала немного, но хозяин снова обмяк. И тогда она сделала вещь, которой он, когда-то болевший лихорадкой, научил её. Осторожно снова взяла в зубы тряпицу с лепёшкой с его коленей и, опасаясь попасть носом в чёрный дым, положила кусочек рядом с его рукой. После чего носом задвинула лепёшку под ладонь. Выпрямилась, с надеждой глядя на край капюшона. Ну?.. Сожми пальцы, возьми вкусный кусочек и поднеси ко рту! Ну пожалуйста… Тебе сразу станет легче!
Но лицо под капюшоном не дрогнуло. И страшные глаза не моргнули. Только шевельнулись губы, выталкивая обидные слова: «Уходи…» Правда, Рита и без этих слов забеспокоилась, заслышав неподалёку быстрое и сильное шлёпанье лап. С этим зверем она уже встречалась, и ей, мягко говоря, не понравилось даже кратковременное общение.
Снова виновато взвизгнув, она склонилась перед капюшоном хозяина, взволнованно подышала для него, напоминая о себе, и даже тихонько «похехекала», помня, как он всегда смеялся над этим глупым звуком… И побежала, подстёгиваемая приближающимся шлёпаньем. В дыру, прорытую недавно, она прыгнула, словно в воду. Проползла и на той стороне, где безопасно, встряхнулась от пыли и грязи. Постояла, бездумно глядя на дыру, скатила лапой пару камешков… Хотелось выть от одиночества, но знала, что нельзя: слишком близко к стене. Подойдёт ночная стража — разбираться не будет, что за зверь свою тоску здесь изливает… Рита отвернулась от стены и побежала куда глаза глядят… И внезапно встала.
Грозный рык чудовища, с которым когда-то сражался хозяин, раздался совсем неподалёку. Удивлённая, Рита прислушалась, а потом помчалась на звук со всех лап! На ходу поняла, что чудовищ два — и они наткнулись на стражников. На пеших. И уйти те не успели. Только вот… Отчего вопит чудовище так отчаянно? Как будто его стукнули? Долетев до угла, Рита уставилась на парня и девушку, которые возились с телом человека, спрятанного за неподвижным телом чудовища…
«Это я», — сонно сказала девушка, не открывая глаз.
Жадно глядя на двоих, которые вытащили тело стражника-мага из-под чудовища, Рита некоторое время размышляла, не позвать ли их на помощь хозяину… Но волчье сердце пронзила такая тоска, что она, забывшись, взвыла на равнодушно белую луну…