– Но, Вы звонили, говорили, что были какие-то трудности. Издание готовится по прямому поручению. Хотелось бы убедиться, что нет никакого недопонимания. Фотокорреспондент доложил, что с вашей стороны всё было очень хорошо организовано. А Вы говорили, что он требовал особых условий. Хотелось бы, чтобы наши доклады были в одном русле.
– Да, Вы правы, не нужно заострять. А то Ваш фотограф, вместо того чтобы просто делать свою работу приходит в Горком, и требует! Дай ему машину с водителем, и секретаршу в придачу, – Секретарь Горкома распалялся с каждым словом, вероятно решив, что издательство «зачищает концы», опасаясь жалобы Горкома, – не в ту гостиницу поселили, видите ли! Он, только, видите ли, в Интуристе привык жить! А что нам делать? Он же угрожает, ссылается на ЦК. Вот я Вам и позвонил, узнать, что происходит? Ну, хорошо, что разобрались. У Вас ещё что-то ко мне?
– То есть Вы обещаете, что претензий с Вашей стороны не будет?
– Нет, я ничего не могу обещать. Может быть ещё что-то вскроется, мало-ли.
– А список участников подготовите?
– Какой ещё список, мне пленум Горкома готовить надо. У Вас все? Извините надо работать.
– Ну, хорошо, спасибо большое Вам, что нашли время. Передайте, пожалуйста, нашу устную благодарность всем участникам, построить Комбинат за три дня, это действительно что-то. Вот бы все так. Такой опыт надо распространять. Ещё раз спасибо, Всего Вам хорошего.
– Минуточку, минуточку, не кладите трубку. Какие три дня? О чем это Вы?
– Я же Вам и говорю, извините, что не вовремя позвонил, не знал, что Вам пленум нужно готовить. До свидания.
– Подождите, подождите, я ничего не понимаю. Это фотограф вводит Вас в заблуждение? Мы, по его просьбе, три дня возили его по городу, машину с водителем предоставили. А у нас лишних машин нет. Если так срочно надо, что же он нам голову морочил, Вас в заблуждение вводил? Пошёл бы, да и снял. Так нет же, зачем-то ко мне пришёл!
– А он, и снял. Фотографии у меня на столе, – директор подмигнул Алексею. Возникла пауза.
– Ну, да понятно, фотографии хорошие, будет разворот в альбоме. Ведь так?
– Так. Готовим на утверждение в ЦК.
– Почему в ЦК? – голос Секретаря Горкома дрогнул.
– Обычная процедура, все наши такие издания утверждает Отдел пропаганды и агитации ЦК. Разве Вы не знали? А это издание Первый будет смотреть. Извините, я кажется, Вас задержал?
– Знал, конечно, ну да, утверждают. А при чем здесь три дня?
– Знаете, мы тут тоже заняты. Ах, да, Вы же в курсе. У меня сейчас совещание начнётся. Давайте сделаем так: если после пленума, у Вас ещё останутся какие-нибудь вопросы, звоните. Поверьте, если бы я знал, что Вы к пленуму готовитесь, не стал бы Вас беспокоить, всё и так было ясно. Просто хотелось от Вас услышать.
– Да подождите Вы, пожалуйста. Я чего-то не знаю?
– Извините, я не понял, так у Вас есть время, или нет?
– Ой, как неловко получилось, замотался. Знаете, ночь не спал.
– И не одну, наверное? Так, может, пора отдохнуть? – тон директора изменился.
– Я Вас очень прошу, пожалуйста, скажите, что случилось, чем я могу помочь?
– Спасибо, Вы уже помогли, – голос директора напоминал скрип, железом по стеклу. Он говорил сквозь зубы, растягивая слова, и делая длинные паузы, – есть мнение…, что кто-то…, пытается…, водить за нос…, Центральный Комитет! – директор сдвинул очки на лоб.
– Ну, я же и говорю, – пролепетал голос их селектора.
– Фотодокументы…, это подтверждают…, – стеклянный глаз смотрел прямо на Алексея, другой глаз «наводил резкость» на мокрую фотографию, – а это…, документы!
По спине поползли мурашки. Так Смерш разговаривал со шпионами, – подумал Алексей.
-О чем Вы, что происходит? Что он сфотографировал? Там всё было хорошо, – лепетал Секретарь Горкома.
– Вот именно…, сфотографировал…, до того…, и после. Это же надо…, так суметь… Это… документ!… Вы заслуживаете…, Вы заслуживаете…, – пауза затягивалась. Какой вердикт сейчас вынесет директор? – Вы заслуживаете…, поощрения… Вы меня понимаете?
– Да, да понимаю, спасибо, спасибо Вам, – они понимали друг друга.
«Вертушку» вполне могли слушать. А кого ещё слушать, как не «своих». Слушать всех было физически невозможно. Слушают, или не слушают, зависело от того, взяли уже «на карандаш», или ещё нет. Слушать могли выборочно, или по сигналу стукача, или уже по плану. Как всё это начиналось, и куда шли материалы прослушки, кроме архивов? Наверное, в партийные органы, для оргвыводов. В свою очередь, каждый парт аппаратчик тоже мог прослушиваться. Получалось, что слушали сами себя. Как показала история, от этой тотальной слежки, не было никакого толку. Она лишь создавала атмосферу неуверенности, жить нужно было с оглядкой, стараясь не брать на себя никакую ответственность, чтобы случайно не подставиться. Тот, кто ничего не делает, не может ошибиться. Так, начиная с головы, следуя примеру руководителей, продолжая суетиться, всё общество уже лишь имитировало бурную деятельность, твёрдо зная, что высовываться, себе дороже. Двигатель снижал обороты, корабль уже плыл по течению, по воле ветра и волн, а люди на корабле, не желая этого замечать, плыли в «светлое будущее».