Дробь, точно барабанная, заставила меня машинально броситься к БГАСу. Я глянул налево, попытался осмотреть корпус, но в тот же миг «Грач» резко пошёл на боевой разворот.
- Чвикликс говорит: попадание по фюзеляжу. Разворот у меня запоздал.
- Клылья белеги и не спи там, блин!
Я ждал новой команды, но её не последовало. Значит, задача та же. Я поругал себя за то, что задумался. Как только командир отдал приказ, нужно было хвататься за пулемёт и смотреть в прицел. Хотя, конечно, вряд ли я что-нибудь бы изменил в случившемся.
Почему-то никакой эйфории, жажды сражения не было. Авиабитвы для меня всегда были особым, напрягающим всё внутри состоянием жизни. Я по натуре хладнокровный человек, но в битве это хладнокровие вступает в особую связь с напряжением во всём теле. Во время боевого вылета над Мерзкой Диагональю я точно сам превращался в орудие войны, высматривал цели. У каждого лётчика во время боевой ситуации, да и стрелка, и бомбардира просыпается этот рефлекс, это странное ощущение, эта жажда. Некий инстинкт. Инстинкт хищных птиц.
Я чувствовал сперва, пока мы взлетали, что я готов, но вот сейчас... Нет той эйфории, полного контроля над каждой деталью в прицеле, реакции. Казалось бы, после застенок «Сицилии», после этого странного, точно сон, Марджентэ, свобода небес должна взбодрить и окрылить! Тем более после всех этих игр разума, загадок я наконец в своей стезе — в воздушном бою над Пропастью! Почему же я не могу сосредоточиться и уверенно смотреть в прицел? Да потому что я уже незнамо сколько на ногах! Я не помню когда и спал последний раз. И всё это время я бегал, решал мерзкие ребусы, подвергался опасности и не мог расслабиться даже в том фургончике на Марджентэ. Меня трясло сейчас, в глазах темнело от малейших перегрузок, даже от пресловутого боевого разворота. А сражаться нужно, нужно!
И ни с кем-нибудь, а с Хунтой!
Я всё боялся появления «люфткригеров», на фюзеляже которых крюки под родной мне «Ц». Я предчувствовал будто, что Кеццлер где-то рядом, где-то в этом регионе нашего беспокойного неба. Старый ас недвусмысленно намекнул нам, что не оставит в покое тех, кто причинил Хунте зло. И если он обрушит своё мастерство и хищную жажду воздушной охоты на нас, справится с ним будет непросто. Но унывать в бою я не стану.
Я готов к встрече со старым ветераном, а ныне пиратом Джаха! Его время ушло. Я уже ставил себе цель выследить в бою старика. Этот призрак авиапобед Царства заставлял меня искать его, хотя в прицеле была лишь чернота не-материи, чередовавшаяся с голубыми небесами.
Небесная война вновь готовилась разрывать лазурное полотно выстрелами и виражами.
- На хвосте ю Клёка, да, Чвикси-Пёлышко? Хелом тебе по клювю, вечно ты не в тю столоню глаза талащишь!
Вновь вираж, который для меня стал неожиданным! Самолёт ушёл в правый крен. Послышался рокот и жужжание, что-то дорисовало воображение, но в моём прицеле никого не оказалось. Создалось впечатление, что «Грач» чуть не протаранил один из самолётов Хунты. А может, и наоборот!
Трудно было понять, какое количество самолётов сейчас противостоит нам. Явно немалое, эскадрильи две, как минимум. Это опять же были мои домыслы, которые зиждились на очень нервном и каком-то неудобном маневрировании нашего самолёта. При этом обещанных атак «под брюхо», о которых тревожился командир, всё не следовало.
Зато пулемёт Цольги строчил злыми металлическим трелями.
И в тот миг снова забарабанила бронеобшивка. Я посмотрел наверх чисто инстинктивно. Попали в верхнюю часть фюзеляжа. Я испугался за Цольгу.
- Блин! Плямо по плексигласю задели, фональ мне погнюли, пидолы!
Это хорошо, это радовало. В смысле, что защита фонаря выдержала. Я представил, в каких трещинах он весь. Я надеялся, что больше по нему попаданий не будет. Цольга явно в приоритете у пиратов сейчас.
И в доказательство моих слов я услышал, как 12,7-мм произвёл три чётких очереди, а затем с гудящим и нарастающим звуком вниз рухнул один из истребителей Хунты. И я увидел, что это «Тайфун». Он, охваченный чёрным дымом, пролетел в моём прицеле. Его ждала не-материя.