Мы застыли.
Эти глаза. Я впервые увидел их такими. В них больше не было опыта и груза прожитых лет, не было воспоминаний. В них была жажда победить. Жажда завладеть. И готовность, хищная готовность убивать во имя своей цели.
- Тётя, тьяц!
Генгемета смотрела мне в глаза. Появившись из самих наших теней позади, она встала между мной, Цольгой, Диамантэ с одной стороны и командиром с другой. Она взяла нас на мушки. Но смотрела на меня. Мне в глаза. При этом сероромёт в её правой руке не сводил свой «взор» с командира. Будто эта эльфийка могла видеть нас на 360 градусов. Я и не сомневался, что могла.
- Стоять. Никаких движений. Годы моих тренировок позволяют мне наблюдать за вашим квиззом так же ясно, как за каждым вашим движением. Идеальное внимание и сосредоточенность. Я нажму на спусковой быстрее, чем вы моргнёте.
- Тётя!
- Заткнись. Ещё слово, и я пристрелю их всех. Они не успеют и понять. Молчи, если дорожишь ими.
- Она… не шутит, ребята, но́сперэ.
- Чвикликс говорит: это мы поняли.
Генгемета всё так же смотрела на меня. Напряжение, предельная концентрация. Так не работает зрение у людей. Это стрегонерия. Её глаза движутся необычно, совершенно по-иному. Словно так быстро, что можно заметить порой лишь лёгкий силуэт зрачка. Это за гранью того, что мы можем уловить и даже понять. Я сомневаюсь, что многие элевен могут описать это. Это её дар, её разработанный, натренированный, отточенный в рядах агентов тайного эльфийского ведомства дар. Истинный дар Джанчизанлиэт в высшем его проявлении.
- Я дам вам уйти, - объявила старая элевен.
Мы промолчали. Я всматривался в её глаза. От того, что с ними происходило, становилось больно.
Но я всё понимал.
- Нет, Генгемета. Не дашь. Племяннику — возможно. Нам — уже нет. Нам — пули в спины. Ты ведь сказала мне на Марджентэ о том, что ждёт нас при встрече с тобой. Эту встречу ты планировала.
- Чвикликс спрашивает: уж не с Полюццо ли?
Генгемета не ответила командиру. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Я поражался. У нас нет шансов. Это всё равно, что пытаться затормозить руками винт! Любое движение — и разрубит надвое, ты всё равно ничего не успеешь.
Генгемета была сосредоточена настолько, что видела будто наперёд. И это сосредоточение никак нельзя было перебить.
Она просчитала и увидела все наши ходы. На полный оборот в градусах. Потому она напала именно так, именно в тот момент. Именно так у нас нет шансов против неё. Не было ничего, что могло её отвлечь.
- Мне жаль, - произнесла она на мои слова. - Признаюсь, вы действительно хорошие ребята. Редко таких встретишь в Пропасти. Но передо мной — дело госважности. И вы в этом понимании являетесь всего лишь помехой, нежелательным элементом, врагами. Я вынуждена вас ликвидировать на пути к цели. Грагос ответит за свой обман. Но для вас эта Игра окончена.
Чем? Чем её отвлечь? Любое движение, знак, даже просто слово… и командир падёт первым. Он — бо́льшая опасность, чем остолбеневший человек и юркая, но замершая под взором этих злых элевенских глаз гоблинша.
- И особенно мне грустно… из-за тебя, мальчик, - произнесла Генгемета. - Постыдно признаваться, но тебя я буду вспоминать до конца дней. Не забуду тебя, твои глаза и твой ум. Из-за тебя вся эта операция далась мне нелегко.
Чем же? Чем же отвлечь?
- Госпожа Генгемета…
- Всё кончено, мальчик. Всё кончено для вас.
Я сурово сверлил её взглядом. Я многое понял.
- Алмаз… Это же всего лишь предлог. Элевентэлю что-то нужно в этой войне, так ведь? Либо страшная для всего Грагоса война… либо мир, цена за который окажется ещё страшнее…
Глаза эльфийки сверкнули.
- Или… - вдруг осознал я. - Не Элевентэлю… Не Элевентэлю, а Джанчизанлиэт нужно что-то. Матриарху Генгемете...
- Всё кончено. Ты… вы все уже в прошлом для меня, - её голос был спокойным, тихим и уверенным.
- Сюка ты, блин, сталая!
Цольга не выдержала уже.
Командир был готов действовать.
Это конец…
Отвлечь… выбить из внимания…
Генгемета готова нажать на оба спусковых. Одновременно. Её решимость равна холоду в сердце.