Ступени, вот они. Я уже на достаточном расстоянии от сестёр.
Я аккуратно, не сводя глаз с эльфийки, перешагнул тело Дика ван Гаррена. Держа на мушке Камомиллу, я поднял его пистолет.
Зелёные глаза следили за каждым моим движением.
- Скюм виль! - раздался крик.
Словно хищная птица, он взмыл и вскочил на ноги! Из рукава, точно из самой Пропасти, вылетел ещё один пистолет. Злоба в глазах граничила со звериной!
Эльфийка вздрогнула и резко обернулась.
Великий Полюццо жаждал расстрелять весь боезапас, без остатка. Он не целился, просто держал её на мушке. Он жаждал выпустить Камомилле всю обойму в голову.
Она вскинула руки. Она забыла обо мне. Она поняла, что опасность теперь сзади. И то была неминуемая опасность. Она ничего не могла поделать. Пули, выпущенные почти в упор, не смогла бы победить даже всемогущая стрегонерия. Камомилла просто накрыла собой сестру.
Раздался выстрел. Пуля попала в сердце. Крови не было видно.
Великий Полюццо рухнул навзничь. Грузно и тяжело он упал на сетчатый пол. Пистолет его выпал из рук и улетел прочь. Более Жак де ла Морт не поднялся.
Камомилла судорожно дрожа посмотрела на него. И тут же перевела взор на меня.
Пистолет ван Гаррена дымился легонько в моих руках. Выстрел дался мне нелегко.
Казалось, я вижу вздувшиеся капилляры в выпученных глазах эльфийки даже отсюда. Взгляд, полный отчаяния, ужаса и шока сверлил меня. Она смотрела, как я ухожу, как спускаюсь я по ступеньками, как убираю я пистолет ван Гаррена в кобуру, и как не свожу я ни своего взора с неё, ни чёрного дула второго пистолета с её сестры. Ни движения, однако же, ни попытки подняться. Камомилла смотрела на меня, просто смотрела. Пыталась осознать. И не верила…
И лишь когда тьма у самого входа в этот жуткий отсек блимпца полностью поглотила меня, я наконец убрал свой чёрный, необычный пистолет в карман.
Моё необыкновенное, но спасшее мне сегодня жизнь оружие. Оружие, которое я буду хранить до конца дней.
Оружие…
Да нет!
Всего лишь маленький флакончик с тушью дорогого моего штурмана Цольги! Тот самый, который я ей так и не вернул.
Но в тот день то был не просто флакончик для меня.
То была волшебная палочка.
Моя волшебная палочка.
Волшебная палочка тридцать восьмого калибра.
Конец записи.
Вместо рапорта.
27, Глюсс, 940 г.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
Вместо рапорта.
Я бежал. Лишь перескочил порог гидравлической двери, тут же побежал. И тут же остановился, однако.
Алмаз.
Он всё так же красовался на постаменте. Опасная игрушка! Казалось, столько всего произошло, всё буквально перевернулось с тех пор, как я стоял здесь и разглядывал эту подделку, начинённую бомбой. Я бы уверен в победе, я шёл поквитаться за всё с мерзким Великим Полюццо. Я шёл покончить с ним, с главным злым гением всех произошедших за эти дни злоключений «Грача». Шёл разделаться с организатором этой безумной авантюры, викторины, Игры! Шёл, зашёл в отсек… а вышел с пониманием того, что и Полюццо оказался, сам того не зная, всего-то винтиком в страшном и коварном замысле. Я шёл в злосчастный отсек мимо этой постылой вещицы с мыслями «почему я?», «зачем?», озадаченный и настороженный, а вышел, уже всецело осознав, что всё встало на свои места. И ничего удивительного. Старые грехи, как говорится.
Я собрался с силами и побежал вверх по ступенькам. Да, алмаз я оставил там, где он и был. Была, была безумная мысль схватить его, выбежать на палубу и бросить в не-материю, но жизнь, «Грач» и сама Пропасть научили меня не быть таким уж наивным, героем. С алмазом в руках я рисковал не добежать и до двери, ведущей в коридор. Пропасть научила меня бежать, когда лучше сначала бежать, а потом думать.