Это было написано на куске бумаги.
Летун Дарисмо. Знаю такой. С одной стороны — вотчина Гнезда, крупная плантация сахарного тростника. С другой — местечко, постоянно мелькающее в новостях. Схроны пиратов, незаконные, несанкционированные с Гнездом лагеря для подготовки, хранилища туцоха! С этим летуном вечно что-то случается. Гнездо уже не знает, что с ним делать, но он приносит прибыль. Лучшего места для безумного развития игры Полюццо для нас с ребятам не сыскать.
Я свернул бумажку и положил в карман рубахи. Взгляд мой был устремлён на командира. Он кивком головы указал мне двигаться следом. Двигаться к выходу.
- Перед тем, как уйти, - донёсся взволнованный голос мэра со сцены, - я требую, чтобы… чтобы вы… Пропасть вас дери, ну назовите хотя бы ваши ориентиры! Поймите же! На кону честь, репутация и…
Двери отворились. Клёк «Цет» вышел из казино первым, никто не посмел уж его задерживать. Охране самой всё это надоело, а может, у неё были предписания от владельца казино. Винс Ганна вышел следом, вновь на пороге обернувшись и глянув назад, предположительно, на меня или на ребят. А я шёл и смотрел вслед Генгемете. Возможно, я просто услаждал взор той грацией, на которую, похоже, способна лишь элевенская походка. Возможно, я тревожно размышлял о том, что нас ждёт.
Но, главное, я наконец покидал это злосчастное казино «Голландия».
Конец записи.
Буклет с представления Великого Полюццо
Последнее и самое масштабное, уникальное представление фокусника Великого Полюццо, прошедшее в Грагосе, в Циркозире Гранда, 11-го шуу-ктсу, 939 г. (11.05.939).
Ночь на своём рубеже.
24, Глюсс, 940 г.
Борт «Грач».
Бортовой журнал экипажа.
Ночь на своём рубеже.
Предрассветный час.
Так оказалось, лишь распахнулись двери этого злосчастного, мерзкого казино «Голландия». Всё естество моё ощутило дыхание ночи, свежий ветерок уснувшего хотя бы на ночь жаркого лета и такой неожиданный покой в этом уголке столицы страны Свободы. Как ни странно, сегодня ночью возле этого шумного и безумного места, вокруг всей этой «Голландии» было пусто и сравнительно тихо.
Похоже, любопытных разогнала полиция Гранда. На стоянках почти не было автомобилей (хотя их и так не много, это же не Цитадель (стереть всё то, что в скобках). Не толпились и даже не мелькали у выхода зеваки. Всё столпотворение, что творилось перед тем, как мы оказались в душном казино, обернулось нынче пятью небольшими кучками любопытных полуночников, и то стоявших далеко от заведения, на той стороне дороги или на остановке трамвая.
Замечательное времечко. Я всегда любил наблюдать его до́ма. Стоя на балконе своей квартиры, глядя на огни фонарей, освещающих Карлсшлихштра́ссе и отражающихся бликами на всё ещё сверкающем шпиле старого заброшенного собора Кайзерхеррлихка́йтдом, я любовался просыпающимся городом и миром… не подозревая тогда, что мир во всём его жутком херрлихкайт и не видел (стереть последнее). Я вдыхал свежесть ночи, и всё внутри требовало увидеть, почувствовать, коснуться первых лучей нового, просыпающегося дня. По иронии судьбы, обычно в такие дни утро выдавалось пасмурным и скрывало напрочь солнце над величайшим городом Пропасти.
Но Грагосу повезло. Лето здесь выдалось жаркое, а прелестный предрассвет к нашему выходу из казино подали просто как по заказу.
На выходе мы остались одни. Я отвлёкся от наслаждения свободой после казино-темницы и поймал тут же себя на мысли, что наши «друзья по игре» все как один исчезли за тёмными мокрыми улицами бульваров и авеню.
Нас ждёт любимый, родной «Грач»!
- Чвикликс говорит: вон такси!
Мы не стали более тратить время. Впереди путь... близкий. Дарисмо недалеко. Нечего стоять истуканами.
- Плюнюли бы мы, блин, на это всё, эх!
- Чвикликс говорит: нельзя.
- Да-да, понятно. Ладно ещё твоя ютка ощипанная, но тют явно копали холошо.
- Чвикликс говорит: копали под Куска…