Казалось бы, впереди ещё одна, соседняя плантация сахарного тростника, однако мы не прошли и половины пути по торной дорожке, как вновь куда-то свернули, на какую-то тропку. Я шёл и вслушивался да принюхивался. Доносился целый букет запахов. Срубленного тростника, готовящейся пищи, причём на плите или на вертеле явно жарили мясо, а вскоре откуда-то с юга повеяло авиационным топливом. Возможно, подумалось мне, мы приближаемся к грузовым ангарам.
Вот так петляя по тропкам, продираясь кое-где и просто через заросли тростника, мы вышли наконец на открытую местность. Моя догадка оказалась не верна, хотя ангары с грузовыми самолётами были теперь намного ближе. Мы же вышли на некую окраину плантации, самую, наверное, восточную часть Дарисмо. Здесь было безлюдно. Здесь царствовали луга и высокие кусты, растущие до самого края острова. Но первым делом завораживало то, что сразу увидели мы, лишь выбрались из тростниковой «чащи».
Обросший вереском и плющом, а от мха внизу позеленевший и будто уже сросшийся с невысокой травой лугов этой части летуна, высился над нами белый, обшарпанный старый маяк. Именно маяк! Именно такой, какой мне доводилось видеть на открытках. Башня, что ранее своим светом направляла морские корабли в морях, пока Пропасть не лишила нас морей. Я слышал, что чем дальше на юг в принципе, тем чаще на летунах можно обнаружить и множество старых кораблей (вспомним Севас), и вот такие удивительные памятники ушедшей эры. Для меня, человека авиации, соприкоснуться с чем-то подобным было как заглянуть в прошлое, которое нынче есть лишь на иллюстрациях в учебниках.
Маяк этот раньше явно был красивым и сияющим на южном солнце, белым. Теперь же он покрылся трещинами, потемнел кое-где, а кое-где вообще внешняя отделка начала отслаиваться, а то и просто отвалились. Вдобавок он ещё и накренился, покосился весьма опасно. Трудно сказать, сколько он ещё простоит, но явно этот старожил Дарисмо готовится уйти на покой, в смысле рухнуть.
- Чвикликс говорит: нам туда.
Мы с Цольгой переглянулись.
- А это не опасно, командир?
- Юпадёт, блин, эта хлень, я чюю, плямо вместе с нами.
- Чвикликс говорит: не упадёт.
- Это Ликлизз своей сказки лассказывай, что не юпадёт, может, она и не почювствюет, а мне нюжны галантии, я в это говно не полезю навелх.
- Да, командир, тут я со штурманом согласен, рискованно взбираться…
- Чвикликс спрашивает: да что вы ссыте-то?! Не надо, не надо наверх.
С этими словами он протиснулся в дверной проём, давно лишённый двери, шагнул в темноту первого этажа маяка. Послышался скрипящий звук. Мы подошли ближе. Прямо там, у входа, командир отворил люк в полу.
- Чвикликс говорит: за мной.
Мы вновь с Цольгой переглянулись и негодование в глазах обоих так и вопило «не ходите».
Когда я влезал уже через люк, погружаясь в темноту, уводящую вниз, я вот только в тот момент мельком заметил, что ступени, ведущие наверх этой башни, обрываются, а за ними навалены камни рухнувшей внутренней части маяка. Путь был однозначно вниз.
****
Нас ждал небольшой подвал, эдакая подсобка, но достаточно просторная.
- Чвикликс говорит: я тут в детстве играл, когда отец брал меня с собой на Дарисмо.
- С Ликлизз в палки-дылки, навелное? Или с этим, с Клёком людишек, блин, мючил?
Мне откровенно не понравился этот язвительный тон Цольги в этот раз, но более всего не понравилось, как она произнесла слово «людишки». Вот тут проявилась вся её зумзацх натура (ничего стирать не буду).
утютю, блин
Командир не ответил нашему не в меру сегодня раздражённому штурману. Он повёл нас вперёд от лестницы, по которой мы слезли, и… привёл.
Перед нами предстала небольшая свалка хлама. Но хлама необычного. То были слот-машины, игральные механизмы, почти такие же, какие мы видели в «Голландии», но сломанные, погнутые и просто покорябанные временем. Так могло показаться на первый взгляд, но потом этот взгляд вылавливал ещё кое-что...
- Чвикликс говорит: тут когда-то планировали сделать игорный притончик, прямо из всего Дарисмо, но в Цитадели тогда вдруг вышел строгий указ о том, что тот, кто полетит просаживать сюда золотис, будет сильно отхерачен. Потому, без «кукольных» вливаний вся эта затея провалилась. Гнездо не стало центром азартных игр.