- Ха! Юблюдок «кюкольный», хел тюполылый! Блин, илония же!
- Чвикликс говорит: ага, круто вышло! Жену уработал за измену, и за измену его и расстреляли!
Я не разделял их веселья, надо сказать.
Мы как-то отвлеклись от боя. Ещё парочка размалёванных красным по чёрному «люфткригеров» пронеслась подо мной.
- Всё это слухи, что я слышал в обществе кайзеров. Они не любят про это болтать, лишь Линдт порой бывало ляпнет, фыркнет… В общем, ходили слухи, что Кеццлеру удалось избежать казни. Кеццлеру и его лётчикам, ибо они своего командира не бросили и бежали вслед за ним. Кеццлер и вся его «Эскадрилья Мёртвых».
Резко «Грач» спикировал вниз. Я крепко вцепился в пулемёт.
Обшивка с той стороны отозвалась несколькими попаданиями, трелью ударившими по фюзеляжу.
- Слюхи велны, блин!
«Грач» вышел из пикирования. И новый вираж.
Я вглядывался в кружащую внизу Пропасть.
Раздались выстрелы. Носовые пулемёты «Грача». Командир зашёл противнику в хвост, не иначе.
Застрекотала, хоть и прерывисто, драконья кость. Либо Диамантэ не всю расстрелял, либо штурман дозарядила ещё хоть сколько-то. Но боезапаса кости явно немного. Цольга выцеливает противника.
Я готовился.
Кеццлер жив. И он, судя по новой раскраске самолётов его легендарной эскадрильи, летает теперь под знаменем Чёрного Крюка. Воистину! Все, кого не приветило Царство, все достойные и великие, но падшие, находят силы жить на крыльях Хунты. Кеццлер присягнул на верность Крюку, и будто в насмешку над бывшей родиной оставил себе свои старые самолёты.
Его считали мёртвым. Клоц в своё время кричал в интервью «Дие Хойтэ Нойес Вельт», да и в самом Царстаге, что если бы Кеццлер был жив, он задушил бы его голыми руками. Ну что ж, давай, Ли́нар, у тебя есть шанс. Мы как раз приближаемся к северной стороне Ладони. Лети навстречу!
Кеццлер затаился с момента побега. О нём долго не было слышно. Но вот поползли слухи о том, что Джах Чёрный Крюк выжил — и Кеццлер уже рвёт небеса залпами 7,7-мм.
Как много я уже встретил тех, кто ещё вчера сражался под сияющей на фюзеляже «Ц» с крыльями «люфтера», поднимался в небеса на авиакрейсерах во славу Великого, смотрел на Цитадель, Царшлёсс и Врата с гордостью… и в следующий же миг будто окунался в не-материю, чтобы исчезнуть и выцвесть, а затем и выжечь огнём Небесной войны всё это прочь из сердца. И в первую очередь, таковым из всех них был я. Я сам взглянул когда-то на себя, стоя за этими самыми Вратами и видя, как меркнет, точно на фотокарточке, цвет золотиса на гербе, как исчезает из бытия моя любовь, как выжигается огнём, обращаясь в пепел славное имя моей семьи, моя фамилия…
Выжигается и возрождается в дыхании БГАСА под фюзеляжем «Грача».
Я нажал на спусковой. Сожаления, грусть, мысли о том, кто мы все в этом мире, вылетели вместе с пулями калибра 7,62 мм!
Кто все мы всё-таки? Мы - такие, как фон Циммер, как Кеццлер, как Глобинский, как я? Куколки? Предатели? Потерянные?
Или просто мёртвые для прошлой жизни?
Важно ли это? Нерхиар может сколько угодно задумываться об этом в своём тёмном кабинете, но теперь я не страшусь так думать и писать — и о себе, и о нём, - ведь эльф Кукловода разделяет судьбу такую же, как и моя. Когда выцвели в твоих глазах родные с детства флаги, когда ты сам разрушил свою жизнь и предал придуманные себе идеалы, когда твоя родина предоставила тебе жестокий выбор, и ты выбрал, то, что считает она злом... после всего этого важно одно: дальше ты сам решаешь свою судьбу. Лишь ты. Лишь ты… и всемогущая Пропасть.
Я не попал. Самолёт ушёл из прицела.
Прогремел взрыв! Цольга поразила цель.
- Командир, минус один?
- Чвикликс говорит: трудно сказать. Их тут много, машин семь точно.
- Ю того, котолого я подбила, задымилось чёлным. Капец емю, это точно.
Всякое может быть. Но самолётов много ещё.
- Птица и гоблин? Приём.
Старческий, прокуренный и хриплый голос донёсся до нас по внешней связи. Треск помех усилил странное, неживое звучание.
- Чвикликс говорит: стрелок-радист, подкрути. Нам с дедушкой надо полялякать.
Я отцепился от БГАСА и принялся налаживать приёмник.