Лифт издал звук колокольчика. Мы поехали вверх.
А я в ошеломлении, не веря своим глазам смотрел вниз, сквозь прочное, прозрачное стекло пола лифта. Смотрел на странную красоту, представшую перед моим взором.
Завораживающая картина раскинулась под нами. Я увидел огромное, продолговатое тело змея, свёрнутое кольцами. Каскадом опускались они вниз, в глубину озера, вглубь самого летуна. Блестя чешуёй, эти кольца и сами кое-где источали свет. Из окон! А я-то даже не задумался, в чём вся суть этого отеля. В моих размышлениях царили мысли лишь о голове этого существа, угрожающе торчащей над озером!
- Невероятно!
- Да, блин! Я сама охленела, когда пелвый лаз ювидела.
Сам отель и был этими кольцами. Само тело Наутила, погружённое вглубь озёра, и было отелем. На протяжении всей этой чешуйчатой спирали горел свет… в номерах! А голова венчала эту конструкцию, вмещая фойе и, похоже, кабинет администрации на втором этаже. Куда нас и привёз лифт.
- Чвикликс говорит: это стратегически удобно, мне кажется, для госпиталя. Все пациенты скрыты от войны. Единственный, но главный рубеж - это вход внутрь через голову и лифт. С какой-то стороны это убежище. Наутил спас многих раненных и, говорят, укрыл важных для войны квиззов… и «куколок».
Я думал, мне послышались. То есть… Наутил, как госпиталь, был совместным проектом Гнезда и Царства? Проектом, в кои-то веки спасавшем жизни! Я не успел расспросить командира о подробностях - лифт доставил нас на этаж. Двери распахнулись.
Перед нами предстал кабинет.
Это было необычное, завораживающее зрелище, поражающее моё воображение каждой деталью. Ар-деко тут и там просматривался в обстановке и отделке, чувствовалось, что мастера из Грагоса внесли своё виденье в планирование этого интерьера по максимуму, который им в известных количествах позволил хозяин этого кабинета. Плавность изгибов мебели сочеталась с шикарным, не побоюсь этого слова, армированием золотисом, которое присутствовало и как часть поверхности рабочего стола, и в отделке стен и даже на потолке. Цвет и свет прекрасно сочетались друг с другом. Яркая люстра, хромированный телефон с большой трубкой на чёрном столе, панели из тёмного лакированного дерева, приглушённый шоколадного цвет пол с узорами в виде переплетающихся крыльев. Мебель вся кожаная, мягкая, что так и навевало картинки из каталогов по оформлению помещений в стиле ар-деко, которые я видел не помню уж где. Но вместе с тем, что излюбленный и шикарный стиль грагосской элиты просматривался, были и элементы, будто нарочито чуждые. Странная инсталляция на стене, изображающая горы, обрамлённые венком зелёных лиан. Перья, приделанные к рабочему креслу, точно павлин распушил за спинкой его свой хвост. Ветка папоротника, зелёная гирлянда на другой стене, белое пернатое крыло, картина, изображающая тропический склон и ступенчатое строение вдали, шаманская маска с длинным клювом, ожерелье из мелких костей, старинный свиток с клинописью. Грагоссианская национальная роскошь и строгость форм в интерьерном деле прямо-таки разбавлялась мотивами жаркими, знойными, тропическими… квиззьими!
В довершение всего я, делая шаг из лифта в это удивительное место сопряжения культур, увидел фото в рамке. На фото был изображён большой самолёт и его пилот. Я без труда узнал командира и «Грач».
Окна изливали закатный свет. То были глазницы огромного крылатого зверя. Мы смотрели на мир глазами Наутила. Сквозь них отсюда мы видели истинную Пропасть - небеса, самолёты, простор, покой в облаках и мире. Такой Пропасть видел Наутил. О такой мечтал старый змей.
Возле одного из окон кто-то стоял. Женщина. Сразу бросился в глаза немалый рост, необычная вытянутая фигура и перламутрово-белое платье с блёстками. Когда я вгляделся, женщина у окна показалась мне блондинкой, ибо волосы её были белыми, точно снег.