Проходя мимо, он кивнул ей и направился в холл.
– Как вы разыскали меня, не зная адреса? – окликнула она его.
– По справочнику Дебретта[6].
Когда дверь за ним закрылась, Венеция поспешила в утреннюю гостиную и подошла к окну. Димер остановился на другой стороне улицы и простоял там, разглядывая дом, на удивление долго, а потом надел котелок и ушел.
Премьер-министр написал ей записку, как только вернулся на Даунинг-стрит:
3 июля 1914 года, 17:30
Я слышал, что бал в Ислингтоне отменен из-за трагедии на реке. Забыл рассказать, что, когда я просил тебя не плыть с ними, а приехать вместо этого к О., у меня было какое-то дурное предчувствие, а когда я лег спать, мне приснилось, что катер Эдварда затонул. Разве это не странно?
Мы восхитительно поговорили, и теперь между нами не будет никакого недопонимания, моя дорогая.
Глава 4
Димер дошел пешком до станции метро «Оксфорд-серкус» и спустился в душные катакомбы Центральной линии. Восемнадцатичасовое дежурство с беготней по всему Лондону, чтобы собрать свидетельские показания, совершенно его вымотало.
Из пасти тоннеля вырвался горячий поток воздуха, извещая о прибытии поезда в восточную сторону. Димер вцепился в поручни, раскачиваясь в беззвучном унисоне с остальными пассажирами на глубине восьмидесяти пяти футов под поверхностью города, словно водоросли на морском дне. Через полчаса он с облегчением снова очутился на открытом воздухе в Энджеле.
Он жил в Ислингтоне в маленьком таунхаусе с двумя спальнями, крошечным садиком перед домом и позади него и с лиловой глицинией, росшей возле почерневшей кирпичной стены рядом с дверью. Дом он взял в аренду, рассчитывая жениться на девушке, в которую был влюблен еще со школы, но потом вдруг понял, что больше не любит ее, и разорвал помолвку. Она без промедления вышла замуж за другого, и Димер подумал, что, пожалуй, принял правильное решение. Он остался холостяком, но совершенно не жалел об этом. Для него в одиночестве было что-то бодрящее, укрепляющее. Его целиком поглотила работа.
Димер взял стоявшую у порога бутылку с молоком, открыл и принюхался – оно свернулось на жаре. Он вошел в дом и направился прямо в кладовку. Там мало что нашлось: кусок вспотевшего чеддера, кучка бисквитов и бутылка теплого пива. Он забрал все это с собой в сад за домом и сел на деревянную скамью. В парке по соседству резвились дети, из паба «Альбион» через дорогу доносились разговоры – эти звуки успокаивали. Здешняя кошка, угольно-черная, если не считать белой звезды на груди, потерлась о его ноги. Он сходил за свернувшимся молоком, налил ей в блюдце и молча смотрел, как она пьет.
Потом с ленцой подумал о Венеции Стэнли. Она заинтриговала его. Справочник Дебретта утверждал, что особняк в Мэрилебоне – это всего лишь городской дом семейства Стэнли. Основное место их проживания – Олдерли-Хаус в Чешире, а еще поместье Пенрос в Уэльсе. Димер задумался, чем может занять себя эта, несомненно, умная девушка, кочуя из одного дома в другой в зависимости от времени года или проводя время в компании людей, нанимающих посреди недели целый пароход для ночного увеселительного плавания и заключающих друг с другом роковые пари. Такая жизнь казалась ему лишенной смысла.
Управившись с ужином, Димер тщательно вымыл тарелку, нож и стакан, а также пустое кошкино блюдце, затем поднялся наверх и с такой же неторопливостью разделся, аккуратно поставил ботинки, повесил на вешалку единственный свой приличный костюм. Задернул тонкие занавески, лег на кровать под вечерним летним солнцем, закрыл глаза и проспал двенадцать часов подряд до следующего утра, чтобы вернуться в Скотленд-Ярд и проработать весь скучный уик-энд, хотя он даже не должен был в эти дни выходить на службу.
Тело Митчелла вытащили из Темзы возле Уондсуэрта еще в пятницу вечером. Сэр Денис Энсон пробыл под водой еще почти два дня, пока в воскресных сумерках его не вынесло приливом к опоре железнодорожного моста в Западном Лондоне.
На следующий день, получив заключение патологоанатома, Димер составил рапорт. Причиной смерти в обоих случаях признали утопление. Никаких повреждений ни у того ни у другого не обнаружили, за исключением ссадин на лице Энсона, полученных, как написал в отчете полицейский патологоанатом, уже посмертно от соприкосновения с дном реки. Объединенное слушание по обоим делам в коронерском суде Ламбета должны были провести в двухдневный срок.