Когда Штат смотрела на холмы, остатки листьев на деревьях, спрятавшиеся среди скал домики соседей, не существовало драк, проблем, учебы, даже семьи. Были только кофе в фаянсовой кружке, сигарета в зубах и друг рядом.
Она взглянула на копающегося в телефоне Виктора. Этот профиль она могла бы нарисовать с закрытыми глазами, так часто на него смотрела в последнее время.
Он улыбнулся пришедшему сообщению. Штат затянулась. У друга была новая пассия, третья по счету, если не брать одноразовых. Она Вику нравилась. Было приятно смотреть на их взаимодействие, он мог быть действительно очаровательным – неудивительно, что девушки на него велись.
Штат с удивлением отмечала, что не ревновала друга. Была на грани влюбленности, но ей все еще удавалось балансировать, как канатоходцу, не падая в омут окончательно. Единственное, чего ей хотелось, – быть с ним. Просто быть рядом. Большего ее сердце не требовало.
Не заходилось галопом, когда она провожала очередную девушку утром после вечеринки. Обида не сжимала горло, когда последние пару недель Вик больше времени проводил с… Настей? Женей? Неважно. Штат не понимала природу собственного чувства: разве ее не должно разрывать от удушающего собственничества?
Но Виктор позвал на дачу с собой ее. Может, в этом было дело. Штат чувствовала, что она в приоритете, пусть и как друг. Курить рядом с дорогим ее горячему сердцу человеком было достаточно.
– Знаешь, что общего у кофе и сигагет?
Вик наконец отложил телефон, медитативно выдохнул дым струйкой вверх. Облокотился на ступени крыльца позади, с прищуром взглянул на подругу.
Штат пожала плечами.
– И от того, и от того хочется срать?
Виктор взрывом смеха спугнул синичку с грядки. Смеялся он красиво, заливисто. Но слова Штат, видимо, показались ему слишком забавными, потому что звонкий хохот в итоге перерос в истеричные крики чайки. Штат улыбнулась.
– Ты должна была ответить не так. – Отсмеявшись, Вик вытер проступившие слезы.
– Правда?
Штат лукаво дернула уголком губ, обожгла горло дымом с кофе.
– Да! – Хихикая, Вик в шутливом возмущении всплеснул руками. Капли кофе из его кружки ударились о деревянные доски. – Ты бы сказала, что общего у них ничего. А я бы сказал: «Пгямо как у нас, но они отлично дополняют дгуг дгуга». – Он отсалютовал чашкой с Винни Пухом.
Штат хмыкнула себе под нос. Тепло в груди, казалось, излучало пар, как чашка с крепким американо из турки. Ей нравилось, что она не ревновала. Быть рядом – все, что ей было нужно. Штат была бесконечно благодарна странным внутренним механизмам за то, что они помогали, хоть и с оговорками, не предавать их дружбу.
Она была уверена, что лучшего они с Виком создать бы не смогли.
– Ничего не говорит лучше о нашем различии, чем то, что ты думал, будто можешь предугадать ход моих мыслей.
Штат улыбнулась со снисхождением и сочувствием. К другу и собственным чувствам. Знала, что в итоге ветер возьмет ее за руку и все будет хорошо. Даже когда они вернутся в несуществующий город.
Вик усмехнулся в замешательстве, затянулся. Штат была права. И в этот момент так безразлично, с легкой ностальгической улыбкой смотрела за горизонт, что заставила рассматривать себя внимательнее.
Она была красивой. Жизненной, характерной красотой. Все черты по отдельности: глаза, губы, брови, нос, – были обычными. Но вместе… приправленные ее острым языком, жутким, тяжелым характером и бесконечным запасом любви к друзьям, делали ее особенной. По крайней мере – для Вика. Штат была единственной, кто никогда, сколько бы времени вместе они ни провели, ему не надоедал.
Она затянулась, бросила бычок в кружку, махом допила кофе вместе с пеплом, отрыгнула. Рассмеялась собственной громкости. Вик улыбался.
Штат говорила, если ей что-то не нравилось, умела поддержать беседу и в моменты настоящих эмоций не строила из себя оперную певицу – с ней все было трезво и естественно.
Виктор знал ее настоящую. Штат только хотела казаться язвой. Конечно, ею и была, но после посиделок на крыльце сходила в душ и надушилась освежителем воздуха. Не чтобы не ругали за курение, а чтобы бабушке Вика не доставлять дискомфорт.
Отложила ему в тарелку лучший блин. Правда, рассказала несколько сальных анекдотов семидесятилетней Эльвире Степановне. Пнула его под столом, когда Вик доел последнюю ложку джема, но также спросила по обыкновению «как ты», когда он задумался и впал в прострацию, пялясь в стену.
Вопрос «как ты» по любому поводу был ее кредо. Она на самом деле никогда не плевала на окружающих. Не все, только близкие ей были важны. Поэтому людей в узкий круг она отбирала тщательно. И круг этот оберегала любой ценой.