Беа говорит, что Джош сейчас сводит воедино телефонные номера клиентов Мередит, родственников, друзей.
— Когда он закончит, список получится немаленький. Возможно, ты как раз могла бы всех понемногу обзванивать, пока сын спит, — предлагает Беа.
— Не вопрос! Рада буду помочь, чем только смогу. С ними же все будет хорошо, правда? — с надеждой спрашивает Кассандра.
Мы с Беа задумчиво молчим. А будет ли все хорошо? Неизвестно. Тем не менее Кассандра не сводит с нас глаз, искренне ожидая услышать ответ. По ее щеке стекает слеза, и это внезапное проявление чувств меня трогает.
Кассандра встает из-за стола и подходит к кофеварке. Разливает кофе по чашкам и, спросив, с чем мы его будем, придвигает поближе сахар и молоко. И вдруг, не поворачиваясь к нам, едва слышно произносит:
— Я кое-что видела…
Ее тихие слова звучат многозначительно. По спине у меня пробегает холодок, и становится невыносимо интересно, что же видела Кассандра. Неужели что-то связанное с исчезновением Мередит и Дилайлы?
По-прежнему стоя к нам спиной, она продолжает:
— Я совсем об этом забыла. Вспомнила только после того, как Джош пришел сказать, что они пропали.
— И что же ты видела? — спрашивает Беа.
Только теперь Кассандра поворачивается.
— Кто-то ходил возле их дома. Ночью, — отвечает она и берет со стола чашку.
— Когда? — удивляюсь я.
— Пару недель назад.
— А Джошу ты рассказала?
— Нет, — сознается Кассандра. — Пока нет. Я ведь об этом забыла… Вспомнила вчера, поздно вечером, и не решилась будить Джоша звонком.
А сегодня утром, по словам Кассандры, Пайпер все время крутилась рядом, и позвонить снова не вышло — зачем пугать ребенка. Когда Пайпер наконец ушла в школу, поиски уже вовсю развернулись, и Кассандре было неудобно отвлекать Джоша.
— Мой сын, Арло, — продолжает Кассандра, — ночами спокойно не спит. Конечно, мы стараемся приучить его, чтобы он сам засыпал, если вдруг проснется… В общем, в ту ночь он совсем не спал и ревел без остановки. Я была с ним, качала на руках, пытаясь усыпить, а окна в детской как раз выходят на улицу, — объясняет Кассандра, но еще до этих ее слов я успеваю догадаться, что из комнаты Арло участок Джоша и Мередит виден как на ладони. — Шторы мы никогда не закрываем. Еще со времен, когда жили в Чикаго. Сами понимаете — привычка.
— Да, вторая натура… — соглашаюсь я.
Рассказывает все это Кассандра нервным голосом. Похоже, увиденное тогда из окна здорово ее напугало.
— Что же именно ты видела? — нетерпеливо спрашивает Беа.
Мое сердце начинает бешено колотиться в ожидании ответа. Я обеими руками вцепляюсь в чашку с кофе.
— Ночь тогда была темная, — говорит Кассандра, — безлунная. Фонарь на улице не работал — перегорел уже месяц как или даже два. Мой муж, Марти, давно сообщил об этом в службу, однако фонарь так до сих пор и не починили. Починят они, как же, — после дождичка в четверг… В общем, свет падал только от тех домов, где на ночь не выключили фонари на крыльце. И все же, несмотря на темноту, я заметила во дворе Джоша и Мередит какое-то движение. Сначала подумала, что мне мерещится — мол, воображение разыгралось, с кем не бывает… Час ведь был поздний, и мне страшно хотелось спать. Но движение не прекращалось, и тогда я решила, что это, возможно, качаются на ветру деревья или забрел во двор олень. А может, койот… Стала всматриваться и разглядела человеческие силуэты. Все смотрела и смотрела — никак не смогла разобрать, что именно они там делают, сомневалась, звонить ли в полицию.
— И как, позвонила? — спрашивает Беа, заранее предвидя ответ.
— Лучше бы позвонила… — Кассандра горько вздыхает.
— А сколько всего было людей? — спрашиваю я.
— Двое. Залезать в дом они, видимо, не собирались, потому что бродили вдали от двери. Словом, как только я разобралась, что там люди, а не ветки или животные, я сама себя убедила, что это студенты возвращаются домой из бара. Было начало второго — время как раз сходится.
По будням бары у нас закрываются в час ночи, а студенческие общежития всего в паре кварталов от нашего дома, поэтому вполне возможно, что Кассандра действительно видела студентов, которые шли навеселе домой и вытворяли какие-нибудь безобидные глупости. Тогда действительно не стоило бы звонить в полицию. Лично я тоже вряд ли позвонила бы.
— Хоть немного ты их разглядела? Можешь описать?
Кассандра качает головой:
— Было слишком темно.
— А что они делали, разобрала? — не оставляю я надежды.
— Нет, так и не смогла. Так или иначе, возле дома они пробыли недолго.
— Примерно сколько?
— Точно не скажу, — отвечает Кассандра. — Я была занята Арло. Он никак не мог успокоиться, ничего не помогало. Я даже стала переживать, что он разбудит Пайпер и мне придется утешать уже двух ревущих детей. Была мысль приоткрыть окно — вдруг что-нибудь услышу, — но из-за плача Арло они, наоборот, тут же скрылись бы. И все-таки надо было вызвать полицию. Или хотя бы рассказать на следующий день обо всем Джошу или Мередит…
— Было бы о чем рассказывать, — утешает Кассандру Беа. — Подумаешь, парочка подпитых студентов! Наверняка просто в кустики заскочили облегчиться.
— А если это не студенты? — с тревогой спрашивает Кассандра.
— Послушай… — Беа в знак поддержки кладет на руку Кассандры свою. — Не вздумай корить себя. Сегодня к Дики приедут полицейские, и я с ними поговорю. Вдруг у кого-то в вашем квартале стоит видеонаблюдение, тогда можно будет просмотреть камеры.
— Отличная идея, Беа! — поддерживаю я.
Не знаю, есть ли у кого-то из наших соседей камеры. Если и есть, то какой у них объем памяти? Хранятся ли записи по несколько недель или же через день-два удаляются? Впрочем, попытка не пытка — как знать, возможно, это просто пьяная молодежь, а возможно, и нет…
Мы с Беа почти залпом проглатываем кофе — уже не терпится поскорей уйти и продолжить поиски. Кассандра провожает нас до крыльца и, пока мы шагаем через мокрую лужайку по каменной дорожке, смотрит нам вслед.
Мы продолжаем стучаться в дома в этом квартале и, когда обходим его весь, сворачиваем в другой. Многие дома здесь принадлежат университету. Часть из них — административные здания и дома профессоров; в остальных же, тех, что с диванчиками на крыльце и оставленными на виду у всех пивными бутылками, живут студенты. Выпускной был пару недель назад, а летняя сессия еще не началась, так что во многих домах сейчас пусто, все разъехались. Мы двигаемся дальше.
Во второй половине дня мы подходим к дому Шелби Тибоу, который находится в нескольких кварталах от нашего собственного, — ее дом показывали во всех новостях. Квартал этот не относится к исторической части города, и поэтому все старые дома здесь сменились новыми, за исключением некоторых, в том числе дома Шелби. Построенный в середине прошлого века, он выделяется на фоне современных дизайнерских зданий, в стоимости каждого из которых не меньше шести нолей. Вдоль улицы между деревьями протянута желтая лента, а на столбе висит спрятанная от дождя в прозрачный файл фотография Шелби, над которой крупными черными буквами написано: «Пропала женщина». Такие же объявления расклеены по городу буквально везде — от магазинных окон до дверей кафе. На дорожку перед домом Шелби кто-то положил цветы, и теперь это проявление чужого сочувствия служит мрачным напоминанием о том, что здесь случилось.
Я предлагаю Беа не стучаться к Тибоу; как-то не по-людски приходить в дом, где только что пропала женщина, и задавать вопросы о еще одной. Однако Беа категорична:
— Вот как раз потому, что оба случая так похожи, мы и обязаны туда пойти.
Разумом я, конечно, понимаю, что она права.
Джейсон Тибоу, судя по всему, довольно вспыльчив. Я видела по телевизору, как он вел себя на пресс-конференциях. Тем не менее Беа даже не думает бояться. Она смело шагает к дому, и я в очередной раз восхищаюсь ее уверенностью. Вести людей за собой у Беа в крови. Я нерешительно следую за ней, и, минуя дорожку, мы поднимаемся по единственной ступеньке ко входу. Беа стучит в прозрачную штормовую дверь. Стук выходит совсем глухой — такой точно никто не услышит. Тогда Беа жмет на звонок, и я вздрагиваю от звука шагов по ту сторону. Признаться, втайне я надеялась, что дома никого нет.