— И все же вы встречались?
— По молодости. Юношеская любовь, только и всего.
От услышанного Кассандра приходит в ужас.
— Так ты… любила его?
Вот кто меня за язык тянул! Надо было как-то иначе сказать, без слова «любовь».
— Мне казалось, да. Когда тебе восемнадцать, чувства так и захлестывают, ослепляют… Сейчас-то я понимаю, что любовь — это совсем иначе. Вот у вас с Марти любовь, а у нас тогда было так, ерунда — наивное увлечение двух бестолковых детей.
— А с чего ради я вдруг должна тебе верить, — говорит Кассандра, — когда ты так долго врала?
— Я вовсе не врала, — поправляю я.
— Ты скрывала правду, держала меня в неведении.
Кассандра потрясающая женщина: элегантная, находчивая, умная, за словом в карман не полезет. С такой женой я и даром не сдалась бы Марти. Впрочем, для себя самого такое не всегда очевидно, вот Кассандре и кажется, что ее обманывают.
— Мы не хотели, чтобы вы беспокоились на пустом месте. И ты, и Джош.
Кассандра тут же приосанивается и спрашивает:
— Кстати, а Джош в курсе?
— Нет, — отвечаю я. — Никак не осмелилась ему рассказать. Хотя рассказывать-то нечего, ведь у нас с Марти нет никакого секрета… Клянусь, Кассандра. Собственной жизнью, да что там — жизнью моих детей клянусь: между нами ничего нет!
— Вы с ним спали?
— Кассандра, давай не будем…
— Спали или нет? — не унимается Кассандра.
Мы обе уже забыли и про кекс, и про кофе. Кекс стоит на столе — лишь один Арло увлеченно ест свой кусочек, — а кофе давно готов и ждет в кофейнике.
— Мне было восемнадцать, — говорю я.
Кассандру мой ответ не устраивает.
— То есть спали?
— Кассандра, прошу, не надо.
— Просто ответь на вопрос, Мередит! Спала ты с моим мужем или нет? — Кассандра переходит на крик, пугая маленького Арло, и, чтобы тот не расплакался, отрезает еще кекса. Взяв кекс в ручку, Арло жадно запихивает его в рот и теперь сидит весь перемазанный и в крошках.
— Спала… — шепотом признаюсь я, хотя женаты они тогда, на минуточку, еще не были. Но, пожалуй, не стоит раздражать Кассандру еще сильнее.
Дальше становится только хуже. Оказывается, Кассандра и так знала, что мы с Марти спали, потому что ни с того ни с сего вдруг достает сложенный пополам листок, который был спрятан между страницами альбома. Свою собственную записку многолетней давности я узнаю в ту же секунду, как Кассандра настойчиво протягивает ее мне в развернутом виде. Прочитать не хватает духу; впрочем, я и без того знаю, что там. Спустя несколько месяцев наших отношений с Марти я забеременела и твердо решила оставить ребенка, о чем и написала в записке. Мол, если хочешь быть отцом — пожалуйста, если же нет, заставлять ни в коем случае не стану.
Делать выбор Марти не пришлось, потому что ровно через два дня у меня случился выкидыш.
— И где же сейчас твой ребенок?
— Я потеряла его на двенадцатой неделе.
— Сочувствую, — безразлично бросает Кассандра.
Ее убивает мысль, что у Марти мог быть ребенок от другой женщины. Если б не выкидыш, мы, возможно, воспитывали бы его сейчас вместе, возможно, были бы женаты и той жизни, которой живет Кассандра сегодня, могло просто не существовать.
— Ты до сих пор спишь с моим мужем? — невозмутимо спрашивает она.
— Конечно нет! — опешиваю я.
— За дуру меня держишь? Я все знаю.
— Что знаешь? — искренне недоумеваю я.
— Чем вы там втайне занимаетесь. В десять вечера вдруг срывается в магазин — якобы мороженого захотелось… — Своим «якобы» Кассандра ясно дает понять, что ни на минуту не верит Марти. — И ведь представь себе, считает меня настолько недалекой, что порой возвращается с пустыми руками. Даже не удосуживается заскочить по пути домой за мороженым для достоверности. Просто уходит, трахает тебя, возвращается и ложится со мной в постель, забывая девять раз из десяти надеть обручальное кольцо…
Очень печально, что Марти обманом уходит из дома и изменяет Кассандре, хотя не сказать, что я удивлена. Не потому, что Кассандра в чем-то виновата, а потому, что в университете Марти пользовался у девушек успехом и любил за ними приударить. Наверное, он и не изменился вовсе.
Удивляет меня другое — Кассандра уверена, что я тоже смываюсь поздно вечером из дома, оставляю Джоша, детей и иду на встречу с Марти.
— Кассандра, если Марти и видится с кем-то, — говорю я, — то однозначно не со мной.
— Почему я должна тебе верить, Мередит? С какой стати мне верить хоть одному твоему слову?
— С того, что я ни разу в жизни тебе не врала.
— Чушь собачья! — срывается Кассандра, снова пугая Арло. Я никогда не видела ее рассерженной, не слышала, чтобы она так грубо выражалась при детях. Хотя вряд ли стоит винить Кассандру, особенно если она действительно думает, что Марти изменяет ей со мной. Тем не менее надо и меру знать. — Врала, Мередит! Врала с первого дня нашего знакомства!
— Скорее недоговаривала, нежели откровенно лгала. А это совсем не одно и то же.
— Да неужели?
В ответ я молчу. Кто знает — может, и одно и то же…
— И когда ты расскажешь Джошу? — не столько спрашивает, сколько требует Кассандра.
— Если ты так хочешь, то я поговорю с ним, — обещаю я. Раз уж Кассандра теперь все знает, можно больше не скрывать правду. Однако я сама решу, когда и как рассказывать Джошу — не от Кассандры он должен такое услышать. — Пожалуйста, ничего ему не говори, позволь мне самой.
— Я бы с тобой ни за что так не поступила, Мередит, — говорит Кассандра. — Я не такая.
Вот это плевок в душу! То есть она обидеть подругу не может, а я плохая, я могу?
Я поднимаюсь со стула и направляюсь к выходу. Кассандра идет следом. В дверях я оборачиваюсь, предпринимая еще одну отчаянную попытку извиниться.
— Прости, что не сказали, — говорю я. — Мы с Марти хотели как лучше.
— Мы с Марти! Мы с Марти! — злобно передразнивает меня Кассандра.
Лицо у нее побагровело, от самообладания не осталось и следа. Кассандра свято верит в то, что Марти изменяет ей именно со мной, что я и есть та самая женщина, к которой он ускользает из дома на полночные свидания. Но это неправда! Больше жизни мне дорога моя семья, дорог Джош, и я никогда бы так его не ранила — к слову, и Кассандру тоже. Я не такого сорта женщина.
Никакими словами Кассандру уже не убедить, поэтому лучше просто уйти.
Я шагаю за порог, и вдруг Кассандра выкрикивает вслед:
— Гори в аду, Мередит! Оба с ним горите!
Меня мгновенно осеняет: ее слова — точная копия угроз, которые мне приходили. Тут же вспоминаются все до единого сообщения: «Я знаю, что ты сделала. Надеюсь, ты сдохнешь. Тебе это с рук не сойдет, тварь. Гори в аду, Мередит».
Сообщения отправляла Кассандра!
Я резко оборачиваюсь.
— Так это была ты! — больше удивленно, чем укоризненно восклицаю я. Голос невольно начинает дрожать. — Это ты присылала те страшные сообщения! Это ты хотела запугать меня до смерти!
— Ну и как, получилось? — самодовольно спрашивает Кассандра, наслаждаясь триумфом.
— И следила за мной тоже ты? — в ужасе спрашиваю я, вспоминая, как один раз сообщение пришло ровно в то время, как я уезжала из больницы — словно тот, кто его отправил, прекрасно знал, что я в полном одиночестве сейчас еду домой.
— Если и следила, — говорит Кассандра, — разве это страшнее того, что сделала ты? И не просто сделала, а продолжаешь делать!
Что стоит за теми сообщениями? Просто ненависть и пустые угрозы или Кассандра действительно желает мне смерти? Стоит ли опасаться за собственную безопасность, за собственную жизнь?
— Я не сделала ровным счетом ничего плохого, — в сотый раз повторяю я в надежде оправдать наше с Марти молчание о прошлом. Мы оберегали и Кассандру, и Джоша и ни в коем случае не хотели никого ранить. Но едва я произношу эти слова, как дверь перед моим носом захлопывается и раздается щелчок засова.
Я не разрешаю Дилайле играть с Пайпер, и та упрашивает: «Ну, пожалуйста, мама, пожа-а-алуйста!» Допытывается, почему же именно нельзя.