Лукас поднялся, коротко изложил суть и вопросительно посмотрел на судью Меркема.
После этого по всем правилам были утверждены присяжные, намеченные в состав комиссии. Каждый из них по очереди заявил, что будет судить честно и объективно.
Наконец к судье обратился Перри Мейсон:
– Думаю, лучшего состава присяжных мы не могли бы и пожелать. Переходите к слушанию дела.
Джон Лукас вскочил на ноги и недоверчиво спросил:
– Неужели вы не будете лично расспрашивать каждого из них?
Судья Меркем ударил молотком.
– Адвокат совершенно ясно изложил свои намерения.
Но даже бывалого судью поразила необычайная покладистость его. Он достаточно навидался выступлений Перри Мейсона на самых разных процессах и понимал, что тот готовит какой-то ход конем.
Джон Лукас глубоко вздохнул и пробормотал: «Очень хорошо».
– Теперь можете приступать к проверке присяжных вы, – распорядился судья.
Джон Лукас проделал это с невероятной дотошностью, очевидно воображая, будто Перри Мейсону удалось всунуть туда своих людей.
Он не чувствовал, как в публике росла неприязнь к нему, основанная на том, что Перри Мейсон на слово поверил в объективность и честность присяжных, а помощник прокурора всячески придирался к ним, стараясь без видимых оснований уличить во лжи и пристрастии.
По мере продолжения проверки Джон Лукас становился все более агрессивным.
Постепенно на лице судьи Меркема появилось благодушное выражение. Блестящими глазами он посматривал на Перри Мейсона, разгадав его маневр.
Он давно уже знал: если Мейсон выглядит особенно невинным и беспристрастным, значит, жди жарких боев и неожиданных выпадов.
Наконец заседание началось.
Джон Лукас был напряжен и издерган. Перри Мейсон казался изысканно вежливым и уверенным в том, что невиновность подзащитной будет доказана без особого труда.
Первым вызвали офицера Гарри Экстера. Этот свидетель выступал с присущей полиции подозрительностью к защитнику, опасаясь с его стороны какого-нибудь подвоха. Он со скрупулезной дотошностью рассказал, как пришел в апартаменты «Коллемонт», обнаружил там человека в бессознательном состоянии и что именно предпринял после этого.
Лукас предъявил для обозрения кожаный футлярчик с ключами.
– Вы желаете его осмотреть, адвокат? – спросил он у Перри Мейсона.
Мейсон с безразличным видом покачал головой.
Экстер опознал ключи, найденные им в квартире убитого. Те были приобщены к делу в качестве вещественного доказательства стороны обвинения. Далее свидетель опознал фотографии комнаты, в которой был обнаружен труп, и сообщил интересные подробности, касающиеся взаимного расположения тела и мебели.
После этого к допросу приступил Перри Мейсон. Он не только не повышал голоса, но даже не стал поднимать головы. Сидел в прежней свободной позе человека, непринужденно беседующего на занимательную тему.
– Был ли в комнате будильник?
– Да.
– Где он теперь?
– Его забрали как вещественное доказательство.
– Кто именно?
– Один из работников отдела насильственных смертей.
– Вы бы узнали будильник, если бы увидели?
– Да.
– Часы у вас? – спросил Мейсон у Лукаса.
– Да, – ответил ничего не понимающий Лукас.
– Будьте добры, покажите их нам.
– Как только сможем, – ответил помощник прокурора.
Мейсон пожал плечами и снова обратился к свидетелю:
– Вы запомнили что-нибудь, связанное с этим будильником?
– Запомнил.
– А именно?
– Он был поставлен на два ночи. Или около того.
– Часы ходили?
– Да.
– Посмотрите на фотографию, скажите, на ней изображен тот самый будильник?
– Да.
– Будьте добры, покажите его присяжным.
Офицер обошел всех их, поочередно тыкая перед каждым в будильник на фотографии.
– Могу я снова попросить представить сюда будильник? – вкрадчиво поинтересовался Перри Мейсон.
– Его предъявят в ту же минуту, как только мы будем в состоянии это сделать, – взорвался Джон Лукас.
Перри Мейсон посмотрел на судью.
– Я бы хотел допросить этого свидетеля именно по поводу будильника.
– Пока сторона обвинения не привезла его на процесс, – пояснил судья, – наверное, мы не станем прерывать нашей работы. Когда он будет здесь, я дам вам возможность допросить, свидетеля еще раз.
– Очень хорошо, ваша честь. Больше вопросов не имею.
После этого выступили представители отдела насильственных смертей и бригада санитарной машины. Врач охарактеризовал увечья, нанесенные топором, которые стали причиной смерти Моксли. Наконец обвинение предъявило само орудие, на котором по-прежнему были видны пятна крови и волосы, прилипшие к обуху.