Носилки остановились у открытых дверей операционной.
— Дальше нельзя, — сказал Бугаеву врач.
— Стоять! — прошипел Гога. В его слабом голосе сохранилось еще столько властной силы, что санитары подчинились. — А на камин уже Лазуткин глаз положил. Мы с ним там и встретились. Он как с цепи сорвался. Чуть не пристрелил меня на месте.
— И что же?
— В доме кто–то был. Пришлось смываться. А больше я туда не ходил. Пусть подавится этим камином! Я так и дяде Жене сказал.
— А из–за чего ты'с Плотским ссорился? — спросил майор. — На поляне?
— Все, все, — строго сказал дежурный врач, санитары вкатили носилки в операционную. В последний момент перед тем, как дверь закрылась, Бугаев увидел на лице у Гоги недоуменную гримасу.
— Теперь остается только ждать, — сказал дежурный врач и протянул Семену раскрытую пачку сигарет. — Покурим на лестнице?
— Спасибо, не курю, — отказался майор. — Мне бы позвонить по телефону…
Терехов скончался под утро, во время операции.
20
Когда полковник пришел в управление, по своему обыкновению за полчаса до начала работы, майор Бугаев уже дожидался его с данными дактилоскопической экспертизы.
— Игорь Васильевич! Все совпало… — начал Семен, вслед за Корниловым входов кабинет.
— Не трудно догадаться, — спокойно сказал полковник, бросая взгляд на ежедневную сводку происшествий, лежащую на столе. — Ты же весь светишься, Сеня, несмотря на бессонную ночь…
— Пару часиков я прихватил, — отозвался майор. — На вашем диванчике.
Полковник бросил взгляд на большой кожаный диван, стоящий в кабинете. Сказал, усаживаясь в кресло:
— Значит, Антон Лазуткин?
— Все сходится. И показания Михаила Терехова! И отпечатки пальцев мы проверили! Я уже говорил с прокуратурой. Есть разрешение на арест…
— Чего же ты сидишь в управлении? — удивился полковник.
— Мы хотели брать его в гараже. Вряд ли он носит пистолет с собой на работу…
— После того как стрелял в Белянчикова? — недоверчиво сказал Корнилов. — Я удивляюсь, как он до сих пор не сбежал из города…
— И я тоже, — спокойно сказал Семен. — Удивлялся. Но вчера вечером он позвонил диспетчеру в гараж и попросил отгул на неделю. Сказал, что директор не возражает.
— Вечером? —машинально переспросил Корнилов и подумал о том, что вчера вечером он расспрашивал о Лазуткине Плотского. Неужели Павел Лаврентьевич проговорился? «Нет, ведь я предупредил его, — отмел Корнилов свои подозрения. — Не мальчик же он, на самом деле! Сказал жене, а та шоферу?»
— Вечером, — подтвердил майор. — С шести утра мы установили за его квартирой наблюдение…
— Молодцы.
— Лазуткин не вышел, а семья у него на даче. В Малом Поддубье, под Гатчиной. Я позвонил в гараж…
— А его «Москвич»?
— Стоит у дома.
— Надо перекрыть все вокзалы, аэропорт, — сказал Корнилов. И добавил: — Если не поздно.
— Сделано. Фото размножили. Я тут спозаранку всех на ноги поднял.
— Своему начальнику позвонить времени не хватило? — Корнилов сказал эту фразу ворчливо, а сам с удовлетворением подумал о том, что Бугаев сделал все так, как сделал бы он сам.
— Я подумал, товарищ полковник, что вам сегодня ночью спать не придется.
— Может быть, он поехал к своему семейству на дачу? — высказал предположение Корнилов, никак не среагировав на фразу майора.
— Попрощаться перед дальней дорогой? Ну уж нет! По–моему, сентиментальность не в его характере. Если Лазуткин почуял, что запахло паленым…
— «Москвич» под наблюдением?
— И квартира. И заводской гараж.
— Фотография Лазуткина есть?
Бугаев достал из папки и положил перед полковником два фото. На одном — молодой угрюмый парень напряженно смотрел в объектив. Второе — сделанное Котиковым в квартире с камином. Узнать Лазуткина по затылку было невозможно, но Корнилов все–таки стал внимательно сравнивать изображения. Его внимание привлекло левое ухо Лазуткина — это была единственная часть, повторявшаяся на обеих фотографиях.
Бугаев поднялся со стула и встал за спиной у полковника, с нетерпением ожидая, что скажет Корнилов. Наконец не выдержал:
— Уши, товарищ полковник! Правда?
— Есть отдаленное сходство, — с сомнением произнес Корнилов.
— У экспертов тоже такое впечатление.
— Про «отдаленное сходство»? — уточнил полковник. — А кроме впечатлений у них есть что–нибудь поконкретнее?
— Так ведь «пальчики»!
— Ты бы сел, Семен, — сказал Корнилов. — Не люблю, когда у меня за спиной стоят. — И когда Бугаев сел на стул, добавил: — «Пальчики» — главное. А из этого сходства мало что следует. Определенный тип уха — без мочки — и только. Да у семидесяти процентов людей такая форма уха. Ты показал фото типу, которого Белянчиков задержал?