До сих пор все складывалось довольно неплохо. Я уже наметил первое направление поиска, и оно казалось мне верным. Важно только не делать поспешных выводов. Я принял за версию, что несчастный случай с Чепмэном был подстроен, но колебался — рассматривать эту версию как простую гипотезу или… Интуиция не может быть серьезным аргументом, а мне по-прежнему не за что было зацепиться. Пришло время отрабатывать задаток, данный мне Чепмэном.
Я просмотрел имена, фигурирующие в списке Чепмэна, потом позвонил Эйбу Каллахану, одному из лидеров демократической партии, выдвигавшей кандидатуру Чепмэна. Он был из так называемого нового поколения политиков, которое и одеждой, и манерами, и даже запахом как две капли воды походило на так называемое старое поколение. Его секретарша сообщила мне, что он уехал в Вашингтон и вернется не раньше понедельника. Я назвал ей свое имя и сказал, что позвоню в другой день. Второй звонок был адресован Чарльзу Лайту, хозяину команды «Американз», и его секретарша назначила мне встречу с ним на следующее утро. Я удивился той легкости, с какой добился аудиенции, но приписал это непреодолимому обаянию своего голоса. Сегодняшний день должен был стать днем моей удачи. Я прокрутил запись автоответчика, чтобы проверить, нет ли для меня важных сообщений. Сообщение было одно — от миссис Чепмэн, и оно было срочным. Она будет ждать меня в моей конторе в половине третьего. Я никогда не запираю на ключ дверь конторы, так что она могла ждать меня внутри. Я посмотрел на часы. Было около двух. Если поторопиться, я смогу приехать вовремя.
Я отнес тарелку в кухню и положил ее в кучу скопившейся грязной посуды, обещав себе вымыть все сразу по возвращении. Тараканы будут мне за это чрезвычайно благодарны, а я предпочитаю быть в хороших отношениях со своими жильцами.
Зайдя в ванную, я умыл лицо холодной водой, поправил галстук, отряхнул крошки с вельветовой куртки и причесался. Затем взглянул на себя в зеркало и нашел свое лицо пылким и одухотворенным, как у юноши, спешащего в первый раз на любовное свидание. По-моему, меня возбуждала мысль о предстоящей встрече с Джудит Чепмэн. Но дело было не только в ней. Я вышел на охотничью тропу и чувствовал привычное вдохновение и прилив энергии. Я уже собирался уходить, как в дверь постучали. Это был не робкий, вежливый стук соседа, зашедшего одолжить соли. Тяжелые требовательные удары говорили мне, что, несмотря на все усилия, я не успею на встречу в два тридцать. Нежданные гости знали, что я дома, и проявляли нетерпение. Открывая дверь, я подумал о том, каким образом им удалось обмануть бдительность Артура.
Их было двое. Один был большой, здоровенный детина, второй еще больше. Очень Большой был одет в сине-красную спортивную куртку, пурпурный галстук, застиранную желтую рубашку и шерстяные зеленые брюки. Такое кошмарное сочетание могло быть придумано только цирковым клоуном, страдающим размягчением мозга. Глаза закрывали огромные солнечные очки, а идиотская улыбка, которая расцвела на его лице, говорила о том, что работу свою он любит. Просто Большой был чуть поэлегантней. Коричневый синтетический костюм давал понять, что его обладатель целых несколько секунд раздумывал, прежде чем купить такую шикарную вещь. А пастельно-голубой галстук «200-летие Америки» служил доказательством патриотизма. Глаза его мне не понравились — того же цвета, что и патриотический галстук. Но выражение их было холодным и жестким. Я не ожидал подобного визита так скоро, и это напугало меня. Такие персонажи не посещают просто так и не уходят, не добившись своего. Они застали меня врасплох, но я заставил себя успокоиться. Первым прервал молчание Очень Большой.
— Мистер Клейн? — спросил он.
— Простите, но я всего лишь домработница. А мистер Клейн уехал на каникулы в Европу.
— Шутник, — сказал Очень Большой.
Он казался счастливым, будто это сделало нашу встречу еще более приятной.
— Извините меня, господа, — сказал я, — но я опаздываю на важную встречу. Почему бы вам не заглянуть годика через три? Тогда и поговорим.
Я сделал шаг вперед, чтобы выйти, но они продолжали стоять у меня на пути — бесстрастные, как статуи с острова Пасхи.
— Это займет всего несколько минут, мистер Клейн, заверил Большой. — Он здесь был главным.
У меня не оставалось выбора.
— Очень хорошо, — согласился я. — Входите, но ведите себя прилично, не бросайте окурки на ковер.
— Мы не курим, — ответил Очень Большой с самым серьезным видом.
Я впустил их в квартиру. Большой сел на диван, а я примостился на столе. Очень Большой бродил по комнате, разглядывая книги и пластинки. Глядя на него, я подумал, что он сейчас похож на водителя тяжеловоза, который случайно заехал в музей.
— Мы знаем, кто вы, — начал Большой. — Так что не стоит играть с нами в прятки. Мы знаем, что вас выгнали из прокуратуры после скандала, который вы устроили из-за дела Бэнкса. И знаем, что у вас мало друзей в этом городе.
Можно было подумать, что он, как примерный ученик, долго зубрил эту речь наизусть.
— Я рад, что вы все знаете, — ответил я. — Мне бы не хотелось иметь от вас секреты. Но я не вижу связи между делом Бэнкса и ценой на пиццу в Бронксе.
— Я имею в виду, что у нас больше друзей, чем у вас, мистер Клейн. Это значит, что вы поступите очень глупо, если откажетесь сотрудничать с нами.
— Ну так давайте начинайте. Эта неопределенность меня угнетает.
Большой откинулся на спинку дивана и бросил на меня взгляд, который, по его мнению, должен был убивать тигров. К счастью, я не был тигром.
— Держитесь подальше от Джорджа Чепмэна, — сказал он сухим монотонным голосом.
— Понимаю, — произнес я издевательски, — вы ворвались ко мне в дом, чтобы посоветовать, с кем мне можно водиться, а с кем нельзя. Мне, наверное, следует поблагодарить вас за то, что помешали свернуть с пути добродетели.
Он подтвердил:
— Что-то в этом роде.
В углу около стереопроигрывателя Очень Большой рассматривал пластинку, которую я только что слушал.
— Что это за чувак? — поинтересовался он, глядя на портрет Моцарта на конверте. — Бабская физиономия.
— Этот «чувак», как вы изволили выразиться, умер почти двести лет назад. В трехлетнем возрасте в его головке было больше интеллекта, чем во всем вашем черепе гориллы.
Дерьмо. Вы умеете вежливо разговаривать.
Он вынул диск из конверта, тщательно оглядел его с двух сторон и сломал пополам. Обломки небрежно бросил на пол.
— Чтобы искупить свою вину, — заявил я, — вы будете тысячу лет томиться в девятом круге ада.
— Мне очень жаль, — сказал бугай, с удивлением смотря на свои ладони. — Она выскользнула у меня из пальцев.
— Отлично, — сказал я Большому, — а теперь уматывайте отсюда и прихватите вашего друга. Я вас выслушал. Больше нам не о чем разговаривать.
Он возразил:
— Как бы не так. Теперь я хочу выслушать ваш ответ.
Очень Большой подошел к книжному шкафу, уронил несколько книг, а потом, засунув свою граблю вглубь, одним движением скинул на пол всю мою библиотеку. Большой не обратил ни малейшего внимания на эту клоунаду. Она не раздражала, но и не забавляла его. У него была своя работа, у партнера — своя.
Очень Большой сказал:
— Иисус всемилостивый! Просто не знаю, что со мной сегодня. Все из рук валится.
Похоже, он с детства мечтал о профессии оформителя интерьеров. Должно быть, дома он проводит целые вечера, просматривая собрание каталогов «Хаус бьютифул» в поисках свежих идей. За считанные минуты ему удалось радикально изменить дизайн моей гостиной. Новый стиль придавал комнате какое-то авангардное очарование. Квартира стала ультрамодной. Я не реагировал, твердо решив не расстраиваться ни по какому поводу. Пока что сила была не на моей стороне. Двое против одного — такой аргумент выглядел убедительным.