Так или иначе, теперь он вышел из своей комнаты и, спускаясь по винтовой лестнице, увидел несколько проворно сбегавших по ступенькам младших преподавателей.
— Гарлис! — окликнул Пиарт одного из них — пышущего здоровьем, обычно немного заторможенного историка. Тот оглянулся, кивнул с рассеянной улыбкой и остановился подождать его. — Куда Вы так спешите? Разве горит библиотека?
— Не кощунствуйте, профессор Пиарт, — Гарлис сбавил шаг, и они пошли рядом. Духами от него разило, как от девки. — Я думаю, случилось что-то серьёзное. Вы слышите — колокол всё звонит.
— Ректор уже в роще?
— Наверное, да. Я вышел, как только закончил с делами.
Пиарт демонстративно зевнул. Стёршиеся каменные ступеньки наконец закончились, и бок о бок они покинули башню. Стоял довольно тёплый день, но шальной ветер, шумящий в кронах, немедленно заиграл полами их мантий.
— Не переживайте, я уверен, что там ничего действительно важного. Вы нервничаете, как перед защитой степени.
Гарлис коротко хохотнул.
— Другой на Вашем месте сказал бы — как перед свиданием... Надо же, сколько народу.
И правда — по мере приближения к дубовой роще, традиционному месту всеобщего сбора в необходимых ситуациях, их обгоняло всё больше людей, а за кованой оградой, на пересечении посыпанных песком тропинок, вообще кишел бормочущий сплошной муравейник — сотни студентов и профессоров. А колокол всё звонил.
Разминувшись с Гарлисом, Пиарт с ругательствами протолкался поближе к деревянному возвышению рядом с огромным узловатым деревом в центре рощи. Этот дуб был поистине необъятен и представлял для любого ботаника громадный интерес; по личным подсчётам Пиарта, пять веков ему уже стукнуло.
Вскоре появился Ректор в сопровождении эскорта, и разговоры стали утихать. Какой-то низкорослый студентишка шумно дышал Пиарту в затылок, и он старался не обращать на это внимания. Ректор остановился посреди помоста, излюбленным плавным движением поправил мантию с синей окантовкой, огладил богатые седые усы. Выглядел он спокойным, разве что слегка расстроенным; Пиарт снова сказал себе, что ничего серьёзного произойти не могло — и всё же он чувствовал непонятную тревогу.
— Сообщество Академии, — хорошо поставленным голосом проговорил Ректор, приподняв руку. Колокольный звон стих, — я созвал вас, чтобы сообщить ужасную новость, только что подкосившую меня. Около получаса назад студента факультета естествознания Карлиоса аи Шегта нашли мёртвым в бане. У него было перерезано горло.
Карлиос?
Нет, не может быть. Ну что за ерунда. Это какая-то ошибка.
Пиарт стоял молча, слушая сбивчивый ропот множества голосов вокруг. Тот самый колокол будто опустили ему на голову — в это нельзя поверить. Карлиос, сын простого крестьянина каких-то северных лордов, был его учеником. Если ещё конкретнее — он был на данный момент лучшим и, что греха таить, любимым, хотя Пиарт не позволял себе заводить любимчиков и никогда не выделял его слишком откровенно. Тем не менее, это было очевидно: явный талант и искреннее рвение Карлиоса всегда поощрялись и одобрялись. Однако он был юношей скромным, даже слишком, к тому же немного неуклюжим, но в то же время болезненно самолюбивым — его задетая гордость доводила до крупных ссор и драк, поэтому близких друзей среди студентов у него, насколько Пиарт мог судить, не было. Он всегда держался особняком, с чисто сельским достоинством, и необычайно много времени посвящал занятиям. Их общение с Пиартом в общем-то не выходило за рамки ботаники, но он уже года два был абсолютно уверен, что только Карлиоса может допустить кандидатом на своё место — и, скорее всего, так когда-нибудь и сделает.
Теперь же выяснилось, что его грубо лишили такой возможности. Какой-то абсурд: кому понадобилось убивать студента Академии, безобидного парня без гроша за душой? Может, друзей у него толком не было, но врагов и подавно.
К тому же — баня. Какая низость. Очень может быть, что убийца сейчас в этой же роще.
Выдержав скорбную паузу, Ректор поднял руку в новом призыве к тишине.
— Мы сделаем всё возможное, чтобы уличить убийцу, будь он из этих стен или нет; прошение в суд Меертона [6] уже отправлено. Семье Карлиоса также сообщат об этом в ближайшее время. Погребение состоится послезавтра в полдень — на нашем кладбище, поскольку Карлиос уже отдал себя Академии. Призываю всех, кто знал его, и всех, кому небезразлично это чудовищное событие, прийти и попрощаться. А сейчас прошу подойти ко мне для совещания профессоров, обучавших юношу, и всех тех, у кого есть какие-то сведения или подозрения по поводу преступления. Остальные могут направляться на занятия. Следующие два дня объявляю временем траура.