– Ты не понял, Варг, – в ее голосе прозвучали знакомые насмешливые нотки. – Я не пришла спрашивать у тебя совета или позволения. Дита будет сопровождать меня, хочешь ты или нет. Я просто пришла поставить тебя в известность.
– И это мне говоришь ты? Ты?! – Он вскочил и обошел ее, заложив руки за спину. – Кому ты хочешь сделать приятное? Двану? Ты же не любишь мужчин! Себе? Дита не будет удовлетворять тебя ночами!
- Я не говорю о любви, Варг. Я говорю о своих нуждах. Я беру служанку, которая будет помогать мне в походе. Я ее уже взяла.
Варг схватил Эду за плечо и крепко сжал. Она не двигалась.
– Ты сама не понимаешь, что делаешь! Это мой полк, и здесь командую я! И ты не нуждаешься в служанке. Ты… – он замолчал на минуту, подбирая нужные слова, – ты вообще не расчесываешься неделями, ты спишь неизвестно где, как дикарка, или положив голову на седло у костра. Ты ешь только жареное мясо с ножа… Ты… ты принимаешь меня за дурака!
Он почти кричал.
– Да. Ты прав, – Эда говорила по-прежнему спокойно, – но это не мешает мне мечтать о постели… хотя бы о палатке, где я могу свернуться под одеялом, наконец-то вынув из-под шеи потное седло. Это не мешает мне думать о гребнях, которыми кто-то расчешет мои спутанные волосы. О теплой еде, которую мне подадут в тарелке…
Он взял себя в руки, быстрым шагом вернулся и сел за стол, которым служил покрытый картами большой сундук.
– Ты можешь прекрасно обслужить себя сама… как ты всегда это делала и раньше.
Эда внезапно залилась краской. Варг выругал себя… Он совсем не хотел напоминать об этой ночи ни ей, ни себе. Девушка на секунду опустила глаза и тут же снова вскинула. В ее словах был вызов:
– А обслуживаешь ли ты себя сам?
Что она имела в виду? Его палатку расставляли солдаты, он ел с ними их еду. Одежду готовил ему Ивар. Или она говорила о чем-то другом?.. Надо было срочно прекратить этот разговор, надо было немедленно поставить ее на место – любыми путями.
– Я вообще не нуждаюсь в обслуживании, – Варг взвешивал каждое слово. – Мое время слишком ценно, и люди помогают мне его экономить, чтобы я был всегда на службе армии. И своим рукам я никогда не даю воли… и не давал. Это унизительно!
О чем они говорили? О чем говорил он, что понимала она? Эда уперлась руками в стол, наклонив голову, приблизила свое пылающее лицо к нему.
– Иногда лучше обслужить себя самому, а иногда лучше, чтобы это сделали другие, – она не сдавалась.
– И когда лучше, чтобы это сделали другие?
– Когда другие умеют что-то лучше тебя.
– Откуда ты знаешь, что кто-то делает что-то лучше тебя? – он сам услышал, как дрогнул его голос. Зачем он задал этот вопрос?
- Иногда стоит верить людям, – она не опускала глаз, смотрела на него. Варг видел, как ее взгляд теряет твердость, как руки сегодняшней ночью. – Ты мне сказал вчера, и я тебе поверила… и ты оказался прав…
– Эда, Эда, ты ходишь по лезвию ножа, – он поднялся, посмотрел на нее сверху вниз. Этот разговор надо было немедленно прекращать.
– Или когда ты слаб, – продолжала девушка, и ее голос дрогнул.
Она опустила глаза, и он увидел тени в уголках ее глаз и пушок на щеках. Он никогда не замечал этот маленький шрам на лбу, терявшийся в волосах. Впервые обратил внимание на едва видный рубец над верхней губой… Как красиво очерчены ее губы: верхняя, тонкая и капризная, немного пухлая нижняя… какими мягкими они могут быть…
Варг совершенно не знал, что говорить, как ее выпроводить, потому что разговор грозил осложнениями. Осложнениями в тех и без того сложных отношениях между ними, которым он не находил названия. Он не хотел ее любить. Он не мог ее любить, эту холодную убийцу с юга… Но его руки помнили ее тело: круглые ягодицы, плоский живот, небольшую грудь. Он вспомнил ощущение горячей кожи под пальцами и форму ее сосков. Его руки вдруг потянулись и подняли Эду, перенесли через сундук. Она поджала ноги и положила ладони ему на плечи. Тонкие пальцы пробежали сзади по его шее вверх и утонули в волосах. Варг забыл, кто он и что он делал до того мгновения, как она вошла к нему. Он забыл, что командует полком, но фактически решает все вопросы в армии. Он помнил только, какими нежными могут быть ее руки.
– Знаешь, чего мне не хватает? Уже много дней, – шепнул он ей прямо в ухо, прижимая ее к себе все крепче и крепче.