– Ты же воин, великий воин, – он откинул ее голову в своих ладонях и заглянул в глаза. – Ты же знаешь, ты же чувствуешь, что я был прав! Те, кто хотел уйти, кто сомневался, покинули город. В нем остались лишь враги… жены врагов… дети врагов.
Глаза Эды вдруг наполнились слезами.
– Ты мне рассказывал про свою мертвую жену, про ваших детей, – Варг молчал, и она продолжала: – Ты бы хотел еще… иметь детей?
– Да.
– Даже если их могут убить?
– Мы сейчас делаем все, чтобы детей больше не убивали и не насиловали женщин, чтобы на землю пришли покой и мир, и люди забыли насилие.
– И это ты говоришь после сегодняшнего дня?! После того, как ты вырезал весь город?!
– Да. Потому что тех, кто насиловал и убивал до нас, надо было устрашить. Надо было показать им, что на их силу есть еще большая сила.
– А те, кто по-прежнему хочет насиловать и убивать?
– Мы им покажем другую жизнь… теперь.
– А если это их не изменит?
– Тогда мы их заставим.
– Что заставим?
– Заставим жить по-человечески.
– А если они не захотят?
– Тогда они выберут смерть.
– Варг… Пусть будет ребенок. Если я смогу забеременеть и родить, если боги так распорядятся… пусть у тебя будет ребенок.
– Ты уже не идешь на север?..
– Иду… А что, на севере не рождаются дети?
Варг опустил лоб в ложбинку между ее ключицами.
– Знаешь, что меня мучает?
– Что?
– Я страшно ревнив. Я все время думаю, что твой отец хотел отдать тебя Эрланду. Возможно, он и на самом деле мой брат. Вы были вместе много лет… Он ласкал тебя? Так? – Варг целовал ее живот.
– Нет. Клянусь… – выдохнула Эда. – Я правду сказала насчет Эр-ланда. Я никогда не давала согласия быть его женой. Его договор с моим отцом оставался для меня тайной. Я догадалась случайно.
- А другие? Воины, которые обучались с тобой?
– Нет…
– Только женщины?
– Да…
Варг забыл, как он ревнив… К женщинам он ревновал меньше.
– Я не хочу, слышишь? Я не хочу, чтобы ты больше спала с женщинами.
– А если я тебя не послушаюсь?
– Значит, ты не любишь меня…
Она взъерошила его волосы. Они так ей нравились…
– Хорошо. Пока ты со мной, я больше не буду спать с женщинами.
Разговор о любви возвращал ее в жизнь, сворачивал перед ней долину смерти, в которой она провела весь день.
– Варг, послушай… остановись… это важно, чтобы ты услышал… Я ошиблась. Я не хочу быть воином и не хочу убивать больше. Я хочу быть женщиной… чтобы любить тебя и дарить жизнь…
Эде больше не было холодно в сердце и больно внутри. И она снова заплакала.
Глава двенадцатая
ТАРИС ВСТРЕЧАЕТ СТРАЖА
- Это хорошее место для ночлега, – Тарис оглянулся. – Дубы, папоротник, ручей неподалеку…
Он втянул в себя воздух. Ему показалось, или он слышит запах крови? Вернее, два разных запаха: одного человека и другого, уже не живых, – и много мертвой, пролившейся крови… Что случилось, что он начал ощущать запахи так остро? Как будто обоняние, вернувшееся к нему через много лет после ранения, с лихвой компенсировало годы своего отсутствия…
Его спутники разворачивали палатку. После смерти Коала они оставили одну у крестьян, чтобы не везти с собой лишний груз, и спали сейчас впятером. Ара на единственную женщину в их компании даже не смотрел, а когда разговаривал, всегда опускал глаза.
– Он боится тебя, – сказал Тарис, вернувшийся с довольным, посвежевшим за три дня отсутствия Вероном. – И это хорошо.
Кавада тяжело пережила убийство, впервые в жизни совершенное ею: мучилась бессонницей, стала еще более задумчивой, чем прежде, держалась в стороне ото всех.
Воспользовавшись моментом отдыха, она отошла от своих спутников к трем высоким и широким, раскидистым дубам, растущим прямо на середине тропы. Вновь погрузившись в раздумья, поглаживала, будто лаская, потрескавшуюся вековую кору. Неслышно подкравшийся любовник обхватил ее за талию и прижался к ней сзади, а она вздрогнула так, как будто это медведь подошел.
– Что случилось? Я испугал тебя?
– Да… У меня странное чувство… Как будто кто-то ходит вокруг нас, наблюдает за нами.
– Ты стала очень нервной, – в голосе Бена звучала тревога.
– По-моему, наоборот, я никогда не была такой спокойной, – Ка-вада скосила на него глаза.
Она все худела и худела, и ее грудь и бедра становились все меньше и меньше, что несказанно радовало Тариса. Одежда Зога уже почти не обтягивала ее.