— Ты слишком много о себе возомнила, Элла, — проговорила Веста спокойно, решив отплатить ядом за яд. — У меня нет ни малейшего сомнения в том, какую участь для тебя выбрать. А пришла я сюда сегодня, чтобы посмотреть на тебя напоследок — поверженную и жалкую. Потешить самолюбие. Во Дворце, знаешь ли, нынче мало развлечений.
— Мерзавка! — Элла кинулась к решетке и, вцепившись исхудавшими руками в железные прутья, зашипела. — Думаешь, ты выиграла? Считаешь себя победительницей?! Ты ошибаешься, дочь Короля! Твоя власть будет мимолетной. Это на фоне отца и брата тебя считали идеалом. Добрая и справедливая Принцесса! Но Королей и Королев не принято любить! Запомни это, Веста Флорана. Ты потеряешь все!
— О! — Ее Величество рассмеялась. — Тюрьма превратила тебя в предсказательницу?
— Чтобы поведать твою судьбу не нужно быть пророком, — узница попыталась расхохотаться, но вышло не убедительно. — Дети Весны не ждали от твоих предшественников добра и свершений. В том числе, и от меня. Понимали, что каждый из нас представляет. Тебя же они слишком долго возносили на пьедестал, потому возненавидят в стократ сильнее. Ведь ты не та, какой они считают. А лгунья и убийца!
— Если ты сейчас говоришь о Иоланте... — начала Веста, но Элла перебила, издав звук, похожий на рычание белых волков из шерумского леса.
— Да, моя мать сама убила себя в камере, — процедила Монтрэ сквозь зубы. — Но ее кровь на твоих руках. Как и Фина — твоего несостоявшегося мужа.
— Мне кажется, или ты хочешь, чтобы я сожалела о самоубийстве женщины, годами унижавшей мою мать? — спросила Веста тихо, но с такой злостью, что Элла невольно отпрянула от решетки. — И я понятия не имею, что стряслось с Фином Майли после позорного бегства. Но если он мертв, надеюсь, смерть была мучительной. Что касается тебя, — Королева сделала паузу, во время которой Монтрэ, прожигаемая убийственным взглядом изумрудных глаз, не смела дышать. — Я могла бы сохранить твою никчемную жизнь. Но, думаю, тебе следует отправиться к матушке.
Яростный крик Эллы отскочил от стен грозным эхом, но Веста уже уходила прочь, стараясь подавить гнев, чтобы не выплеснуть его на кого-нибудь, кто этого не заслуживал. Что ж, сегодня она усвоила урок. Жалость — плохой советчик. Раз получила власть, нужно идти до конца. Смелее принимать трудные решения и не искать оправданий поступкам.
— Будь ты проклята! — продолжала кричать узница, срывая голос. — Я проклинаю тебя!
Но гроза, бушующая в опустошенной душе, только приумножала отчаянье. Элла могла сколько угодно язвить Весте, факт оставался непреложным — она проиграла войну. И даже предстоящая казнь не рвала сердце так, как осознание собственного поражения.
Одна. Ненавидимая стихийниками и брошенная небом.
Не на кого больше рассчитывать. Не на что надеяться...
Та, которая еще недавно называла себя Повелительницей Весны, горько всхлипнула и ударилась лбом о холодную решетку...
Глава 2. Брат врага моего
Его можно было бы назвать красивым. Белый памятник на главной городской площади высотой в четыре человеческих роста. Он притягивала взгляды благодаря четким линиям и невероятной энергетике. Центральную фигуру — молодого мужчину в порванной рубашке — скульптор нарочно сделал раза в полтора выше других, чтобы показать значимость личности. Женщина и ребенок, которым юноша помогал идти, выглядели на его фоне карликами.
Памятник был возведен шестнадцать лет назад, и считался едва ли не главной местной реликвией. Однако в душе девушки, застывшей сегодня у его подножия, произведение искусства вызвало негодование. Из-за истины, о которой не подозревали горожане. И материала, выбранного для увековечивания трагического события.
— Ложь, — шепнула она, кутаясь в черный дорожный плащ. День выдался ветреным, хотя и солнечным. И не скажешь, что апрель почти закончился.
— Этому городу нужен был герой, — тихо ответил стоящий рядом высокий мужчина с трехдневной щетиной на волевом лице.
— Я не говорю, что Снежан недостоин светлой памяти, — подчеркнула девушка сурово, чтобы слова не прозвучали, как оправдание. — Я живу исключительно благодаря его страшной жертве. Но младший Принц Зимы оказался здесь не ради людей, второе десятилетие прославляющих его доблесть. Еще и белый мрамор использовали. Тот самый, из-за которого все началось!
Спутник не стал развивать непростую тему, лишь заметил осторожно:
— Мари, я предупреждал, что лучше исключить этот город из списка.
— Нет, Грэм, — отрезала она в ответ. — Я обязана была приехать в Эзру. Встретиться с ней лицом к лицу. Иначе она навсегда останется моим личным проклятьем...