— О, дьявол! — пробормотал Плейфейр. — Уходим, и побыстрее! Сейчас дадут еще залп.
— Ну, нет, — заметил мистер Мэтью, — чтобы зарядить такое оружие, нужно время.
— Ей-богу, как интересно! — восхитился Крокстон. Скрестив на груди руки, он стоял и смотрел с видом постороннего наблюдателя. — Надо же, какими ядрами угощают союзники!
— А, это ты! — вскричал Джеймс Плейфейр, измерив американца взглядом с головы до ног.
— Да, капитан, — отвечал невозмутимый американец, — решил поглядеть, как стреляют храбрые унионисты.[32] Не так уж плохо, совсем неплохо!
Капитан собирался что-то ответить, но в это время второй снаряд шлепнулся в воду на траверзе[33] гака-борта с правой стороны.
— Славно! — потер руки Плейфейр. — Мы обошли «Ирокеза» уже на два кабельтова.[34] Да они ползут со скоростью баржи, твои унионисты, слышишь, папаша Крокстон?
— Не стану отрицать, — отвечал американец, — и, пожалуй, впервые в жизни это доставляет мне некоторое удовольствие.
Третье ядро упало значительно дальше от корабля, чем два предыдущих, и менее чем Через десять минут «Дельфин» оказался вне досягаемости корвета.
— Вот что лучше всяких лагов определяет нашу скорость, мистер Мэтью, — сказал капитан. — А теперь сбросьте давление, не будем понапрасну жечь топливо.
— Каким прекрасным кораблем вы командуете, — восхитилась мисс Холлибот.
— Да, мисс Дженни, он делает семнадцать узлов. К вечеру мы потеряем корвет из виду.
И в самом деле. не успело зайти солнце, как мачты американского корабля исчезли за горизонтом.
Поведение Дженни во время этого инцидента заставило капитана взглянуть на нее по-другому. Лед в отношениях двоих был сломан. Теперь они подолгу беседовали, и Плейфейр видел перед собой спокойную, сильную, рассудительную, умную девушку, привыкшую говорить открыто, по-американски. У нее. были твердые, сложившиеся убеждения, что трогало сердце Джеймса, хотя и помимо его воли. Мисс Холлибот была патриотка и отстаивала великую идею Федерации с таким энтузиазмом, на который способна не всякая женщина. Ее аргументы не раз ставили собеседника в затруднительное положение. Джеймс пытался отстаивать права конфедератов на отделение, доказывая, что те, кто вошел в Союз на свободных началах, так же могут и покинуть его. Но девушка утверждала, что рабство — самый главный вопрос в войне Севера с Югом, что тут не просто политика, а речь скорее идет о принципах морали и нравственности. Своими доводами она ставила капитана в тупик. Он замолкал и превращался в слушателя. То ли действовали аргументы мисс Холлибот, то ли — очарование, исходившее от нее, понять трудно. В конце концов бравый шкипер вынужден был признать, что с рабством следует покончить — раз и навсегда, избавиться от последних пережитков варварства.
Как уже было сказано, политической стороной своего предприятия капитан не слишком интересовался. Так что он довольно быстро уступил аргументам, преподнесенным ему в весьма привлекательной форме и в благоприятных обстоятельствах. Однако на этом дело не кончилось: неожиданно под удар были поставлены его насущные интересы: груз, за которым он плыл, и оружие, которое вез конфедератам.
— Знаете, мистер Джеймс, — сказала однажды мисс Холлибот, — моя признательность вам не помешает мне быть откровенной. Напротив. Вы отважный моряк, умелый коммерсант, и ваша фирма пользуется заслуженным уважением. Но сейчас она явно идет против своих принципов, занимаясь недостойным делом.
— Как! — воскликнул Джеймс. — Неужели торговый дом не имеет права совершить обычную торговую сделку?
— Да, не имеет! Ведь вы снабжаете оружием тех, кто восстает против законного правительства! Вы даете оружие на неправедное дело.
— Мисс Дженни, — защищался капитан, — я торговец, и меня касаются только интересы фирмы. Мы стараемся извлечь выгоду везде, где только можно.
— Вот это и заслуживает осуждения, — не отступала девушка. — Не все можно оправдать выгодой. Если вы, к примеру, продаете китайцам опиум, от которого они умирают, то виноваты не меньше, чем снабжая южан средствами продолжения преступной войны!
— На сей раз, мисс, это уж слишком, я не могу согласиться…
— Но все, что я говорю, справедливо! Если вы заглянете себе в душу, то поймете, какую незавидную роль играете. Подумайте о результатах, за которые отвечаете перед обществом!
Джеймс Плейфейр просто опешил. Он ушел в гневе, дулся и сердился чуть ли не полчаса, но потом возвратился к этой девушке, меткими доводами и очаровательной улыбкой приводившей его в замешательство.
Бедный шкипер уже не принадлежал себе, хотя, конечно, в этом не признавался. На своем корабле он уже не чувствовал себя полным хозяином.
Таким образом, к великой радости Крокстона, дело приняло хороший оборот. Капитан, похоже, был готов сделать все, чтобы освободить Отца мисс Дженни, даже если придется подвергнуть опасности и корабль, и груз, и весь экипаж, а также навлечь на себя гнев дяди Винсента.
VI
ПРОЛИВ У ОСТРОВА САЛЛИВАН
Через два дня после встречи с «Ирокезом», когда «Дельфин» находился на долготе Бермудских островов, он попал в сильнейший шторм. Бермуды известны многими загадочными несчастными случаями, здесь часты мощные ураганы. Недаром именно сюда Шекспир поместил героев драмы «Буря», в той сцене, когда Ариэль и Калибан оспаривают друг у друга царство водной стихии.
Порывы ветра были ужасны. Джеймс Плейфейр решил даже укрыть корабль в бухте на Майнланде — одном из Бермудских островов с английским военным гарнизоном, — но передумал: не хотел задерживаться в пути. К счастью, «Дельфин» достойно выдержал испытание, и после того, как целый день его нес перед собой могучий ураган, продолжил плавание к американским берегам.
Капитан гордился своим кораблем, но более всего его поразило хладнокровие девушки. Мисс Холлибот провела вместе с ним на мостике самые страшные часы, и Джеймс, разобравшись в своих чувствах, понял, что целиком захвачен властной, непреодолимой любовью.
«Да, — говорил он себе, — девушка стала полной хозяйкой на корабле. И со. мной сделает все что захочет— как море с судном, терпящим бедствие. Чувствую, что иду ко дну! А как же дядя Винсент? О, Боже! Думаю, если Дженни попросит выбросить за борт весь контрабандный груз, я так и сделаю».
К счастью для торгового дома «Плейфейр и K°», мисс Холлибот не требовала подобной жертвы. Бедный капитан был полностью во власти чувства, и Крокстон, читавший в его сердце, как в открытой книге, с таким усердием потирал руки, что мог бы стереть их до крови.
«Вот и попался, голубчик! — повторял слуга про себя. — А раз так, то через каких-нибудь восемь дней мой хозяин преспокойно разместится в лучшей каюте «Дельфина».
Ну, а что же мисс Дженни? Никто не мог бы сказать, замечает ли она, какое влияние оказывает на молодого человека, может ли разделить его чувство. А уж Джеймс Плейфейр и подавно был не в состоянии догадаться. Как истинная американка, девушка держалась сдержанно и хранила свою тайну в глубине души.
Итак, любовь неотвратимо овладевала сердцем молодого капитана, а «Дельфин» так же стремительно продвигался к Чарлстону.
Тринадцатого января впередсмотрящий заметил в десяти милях на западе землю — низкий берег, почти слившийся с морем. Крокстон, внимательно изучавший горизонт, в девять утра смог определить местонахождение судна и закричал: