– Насчет того, что вы чуть не сгорели, чему удивляться? Бронебойные болванки летят, от жара аж светятся. В момент все вокруг поджигают. На войне многое глупо. Помнишь командира третьей батареи? Два раза в легких танках горел, воевал с лета сорок второго. А погиб в прошлом месяце в километре от передовой. Фугас такую же березу в щепки разнес, ему обломок голову пробил. Даже до санчасти не успели донести.
– Если бы танкошлем носил, может, и контузией бы отделался, – сказал Колесник.
Вася Манихин, знавший эту историю, вмешался:
– В него полено с полпуда весом летело. Никакой танкошлем не помог бы.
Какой величины была деревяшка, погубившая командира батареи, никто толком не видел. Спор сам собой прекратился, а Степан Авдеев, вздохнув, заявил:
– Опасные эти «кошки». Оптика хорошая, метко «пантера» бьет. Снаряды впритирку шли, машину сжатым воздухом едва не подкидывало, а у нас вес сорок с лишним тонн.
– Скорость большая, – сказал Чистяков. – Ствол длиной пять с лишним метров, разгоняет болванку хорошо. Я видел под Орлом, как «тридцатьчетверки» мгновенно вспыхивали.
– Они и сейчас не хуже горят, – щелчком отбрасывая самокрутку, отозвался Болотов. – Две штуки сегодня «пантера» уделала. Сгорели машины вместе с экипажами.
Авдеев хотел обругать Болотова, но раздумал. Комбат тут ни при чем. «Пантера» в засаде сидела. Это после майор растерялся, пока экипаж Степана с немецкой «кошкой» поединок вел.
Остатки танкового батальона и самоходки стояли в редком сосняке.
Защита так себе, но лучше, чем открытое место. Пехотинцы восстанавливали обрушенные траншеи, окапывалась противотанковая батарея.
Основная часть пехоты, в том числе и на грузовиках, находилась здесь же, в лесу. Отдыхали и ждали команды. Наступать без поддержки танков опасно. Уцелевшие экипажи по приказу хозяйственного капитана Болотова рыли капониры.
Понемногу копали укрытия и самоходчики. Только работников не хватало. Почти весь экипаж Авдеева получил ожоги, механик Крылов ковырялся в двигателе.
У Чистякова контуженный наводчик Хлебников прилег отдохнуть. В санроту он не пошел, сказал, что пройдет и так. Но и без контузии Федор Хлебников, вдоволь перекопавший земли на стройке еще до войны, это дело не любил.
За троих работал бывший колхозник, начинавший свой путь в пехоте, Вася Манихин. Старался стрелок-радист Леша Савин, работал и Чистяков. В таких вопросах все были равны.
Подошел комбат Болотов. После приятного разговора с комполка, он тоже выпил и обходил свое хозяйство, куда временно входили обе самоходные установки. Настроен капитан был благодушно. В разговоре с Полищуком он уловил намек на майорское звание, которое полагалось ему и по должности, и по выслуге.
Угостил папиросами Чистякова и Авдеева. Посочувствовал Степану Авдееву.
– Болят ожоги?
– Ноют, мать их так!
– Знакомое дело. Меня тоже крепко под Киевом прижало. Два месяца в госпитале отлежал. Ну, «пантеру» ты мастерски накрыл. Считай, орден тебе обеспечен.
– Я не против, – засмеялся Авдеев. – Экипаж только не забудьте. Воюем вместе.
– И экипаж представлю. К медалям. Опасная штука, я подъезжал. Хотя боковая броня так себе. А ты, Александр, капониром занялся, – капитан наконец обратил внимание на Чистякова. – Нужное дело.
Старший лейтенант подрубил лопатой корень. Выбросил наверх очередную порцию песчаной земли и, разогнувшись, ответил:
– Кому танки подбивать, а кто землю рыть умеет. Каждому свое.
И снова заработал отточенной лопатой. Шанцевый инструмент в его батарее содержался в порядке. Оба экипажа самоходчиков насторожились. Своего комбата (то бишь командира батареи) они уважали за решительность в бою, меткую стрельбу и простоту в обращении. Если разобраться, то Болотову следовало сказать ему спасибо за успешный прорыв обороны.
По каменистой никудышной колее, рискуя свалиться с откоса, Чистяков вывел четыре машины во фланг немецкой обороны. Разбили три дота, закопанный в землю Т-4, три пушки и минометы.
Узелок еще тот! Разведку фрицы в момент прикончили. А двинулся бы напролом батальон, сожгли бы его орудийным огнем из своих каменных укрытий.
Болотов потоптался, похвалил еще раз Авдеева. Он знал, что несправедлив к командиру батареи, но сумел убедить себя, что сам сыграл главную роль. А Чистяков лишь немного помог.
Скоро подъедет командир полка, дотошный хохол Полищук, начнет расспрашивать, что и как. И получается, что пришлый командир батареи взял инициативу в свои руки. Размолотил основные укрепления и дал возможность батальону развить успех.