– Если там слабо угостят, – крикнул вслед Матвей Колесник, – мы тебе водки оставим. Не задерживайся, будем ждать.
Комбат Болотов сидел с компанией на куске брезента. Среди присутствующих был еще один комбат, начальство, какой-то майор. Командиров своих рот Антон Герасимович Болотов на ужин не пригласил. Это Чистяков заметил сразу и козырнул майору, который был здесь старшим по званию и наверняка по должности. Скорее всего, из штаба танкового полка.
– Не тянитесь, старлей, – небрежно махнул Чистякову майор. – Не на плацу. Присаживайся.
Компания уже изрядно хватила. Налили Сане, провозгласили тост за победу. За день Чистяков крепко проголодался. Зачерпнул из банки ложку тушенки, намазал на кусок хлеба.
– Мясо с картошкой ешь, – сказал комбат. – Еще теплое. К твоему приходу подогрели. Ну, давайте за друзей-самоходов выпьем.
– А они того заслужили? – вроде в шутку спросил майор слегка заплетающимся языком.
– Заслужили, – заверил Болотов. – Воевали, как надо. Без них туго бы пришлось. Укрепления раздолбали, противотанковую батарею, «пантеру» сожгли.
Выпили. Санинструктор танкового батальона Егор Долгов подвинул Чистякову ложку:
– Ешьте, пока не остыла. Со свининой жарили.
– Спасибо, – отозвался Саня. – Я на десяток минут к вам зашел. Меня там экипажи ждут, товарищей поминать будем.
– А здесь тебе не товарищи? – вскинулся майор. – У тебя одна самоходка накрылась, а у Антона половина батальона. Вот кого помянуть надо. Его танки в упор расстреливали, а он прорывался. И «Красное Знамя» заслужил по праву.
Пришлось выпить еще, чтобы не раздражать майора. Капитан Болотов, видя, что Чистяков чувствует себя не в своей тарелке, поднялся.
– Пойдем, провожу, Александр, – когда отошли на десяток шагов, крепко пожал руку. – Иди, отдыхай. Спасибо за поддержку. Не обижайся, если что не так…
– Нормально, – ответил Чистяков и зашагал к своей батарее.
Все три экипажа успели хватить и по первой и по второй. Оживленные, встретили командира, тут же набухали полкружки. Подняли тост за погибших, затем за победу.
Смахнули трофейные консервы, надоевшую перловку. Перебивая друг друга, вспоминали детали сегодняшнего боя. Экипаж Кузнецова больше молчал. Новички, они пока себя ничем не проявили и слушали, что говорят бывалые бойцы.
– Правда, что Болотова к «Красному Знамени» представили? – закуривая, спросил Матвей Колесник.
– Говорил что-то такое майор из штаба, – ответил Чистяков.
– Интересно, за какие такие заслуги? Две трети батальона угробил, мыкался туда-сюда, не знал, что делать. Укрепления, считай, мы разбили. Одна «пантера» могла его танки добить. Степа Авдеев ее уничтожил. Значит, капитану орден, а нам…
– Хватит, Матвей, – морщась, перебил его старший лейтенант. – Чего делить? Вместе воевали. Не мы, а танки впереди шли. Сколько ребят из батальона сгорели.
– Я насчет ребят молчу. Просто не понимаю, за какой хрен из Болотова героя сделали? Суетился без дела, сколько танков впустую потерял.
– Если не прекратишь свои дурацкие счеты, я спать пойду. Мало сегодня всем досталось? Ты еще склоки добавляешь.
На Колесника дружно обрушились Авдеев и Манихин. Чистяков приказал прекратить свару, понемногу успокоились, допили остатки и отправились спать.
С утра Матвей Колесник заварил два котелка иван-чаю. В травах механик разбирался, и чай получился не хуже настоящего, тем более сахар имелся.
Вчерашний спор не вспоминали. Налетели два «мессершмитта», сбросили несколько мелких бомб. Но разгуляться им не дали. Открыли огонь крупнокалиберные пулеметы, которые имелись в самоходно-артиллерийском полку и у пехоты.
Сбить никого не сбили, но «мессеров» прогнали.
– Это вам не сорок второй год, – погрозил вслед кулаком Вася Манихин.
До полудня занимались ремонтом, маскировали машины. Вместе с обедом пришла почта. Саня Чистяков получил сразу два письма. Одно от матери, другое от Кати.
Всегда радуешься письмам из дома и всегда невольно ждешь плохих новостей, хотя мать старалась не расстраивать сына. Отец, после тяжелого ранения еще в сорок втором году, служил старшиной в саперном батальоне.
Хотели комиссовать, но раздумали. По-прежнему командовал взводом. Какие потери несут саперы, Саня нагляделся, когда их саперная рота под огнем разминировала проходы в минных полях и наводила переправы. За год с небольшим на три четверти состав сменился.
А каково там отцу в его сорок девять лет, да еще с перебитой ногой? Больше всего беспокоила судьба младшего брата Феди. Он закончил пару месяцев назад училище связи, получил «младшего лейтенанта» и воевал где-то севернее.