– Стреляйте, чего ждете? – закричал Болотов. – Танк поджечь!
По немцу открыли огонь из автоматов и пистолетов, но фриц хладнокровно добил механика. Штурмовая группа, не сумев взять русского танкиста живьем, заложила мину и скрылась. Раздался взрыв, сдетонировал запас снарядов, башню сорвало, из круглого отверстия хлестало пламя.
Кто-то матерился, кто-то продолжал стрелять непонятно куда. Танк был обречен, это понимали все. А вот механика-водителя можно было спасти.
– Ну что, еще один взвод по дороге пустишь? – ядовито спросил старший лейтенант Чистяков, разозлившись на комбата за гибель смелого парня, защищавшего до последнего свой полуразбитый танк.
– Может, и пущу, – завелся Антон Болотов. – Под прикрытием твоих «зверобоев». У них броня в два раза толще.
– Хрен я тебе своих ребят гробить дам. Башкой сначала надо поработать, а потом лезть.
Конечно, разведка была необходима, однако капитан Болотов явно поторопился. И без того было ясно, что основная дорога простреливается насквозь, а возвращения двух мотоциклетных разведгрупп, посланных на фланги, не дождались.
В очередной раз сказалась спешка, вечное «давай-давай!», угробившая за войну огромное количество солдатских жизней. И вот сегодня за несколько минут сгорели три танка, и снова проклятая спешка унесла жизни еще девяти человек. Командир десантной роты как предчувствовал, сняв своих людей с брони. А то бы не девять, а все тридцать накрылись.
Наступление 1-го Украинского фронта, которое в штабных документах именовалось как Львовско– Сандомирская наступательная операция, начиналось в целом успешно. За первые два дня с 13 июля сорок четвертого года войска продвинулись с боями на 20–30 километров. Для горной местности это было не так плохо, хотя потери несли большие.
Южнее, на Львовском направлении, наступление тормозилось. Горная местность, бетонные укрепления, высокая плотность артиллерии вермахта. Там сгорали, как в топке, целые полки и батальоны. Командующий фронтом маршал Конев вводил в действия новые подразделения, не считаясь с потерями. Чего на них оглядываться, когда есть приказ Верховного!
Командование всех уровней торопило войска. Танковому батальону с двумя десантными ротами, предписывалось выбить хорошо укрепленный немецкий заслон с каменистого гребня, который держал под обстрелом извилистую горную дорогу. В помощь была придана батарея тяжелых самоходок.
Хорошо сказано: выбить врага решительным ударом, двигаться дальше, а следом уже готова развивать наступление мотострелковая бригада, пехотный полк и еще какие-то части.
– Товарищ комбат, – махал Болотову танкист. – Из штаба вас вызывают.
На связи был командир танкового полка Полищук.
– Ну, вы долго там копаться будете? – шипело и трещало в трубке. Рация в горах работала плохо. – Я что-то не вижу ваших коробочек на холме.
– Принимаем все меры, товарищ подполковник, – отозвался комбат. – Разведка вступила в бой, потеряли три машины. Группируемся.
Болотов, сознательно или не задумываясь, говорил неправду. Никакого боя, если не считать смелого отпора погибшего механика-водителя, не было. Танки просто расстреляли.
– Быстрее группируйтесь, – не стал вдаваться в детали командир полка. – Сил у тебя достаточно. Артподготовку провели, авиация отбомбилась. Чего тебе еще надо? Действуй и не тормози остальных. Выполняй приказ.
Вернулись разведгруппы на мотоциклах. Обе были обстреляны, погиб один боец. Старшие групп жаловались, что на мотоциклах тут не покатаешься. Сплошные камни и стреляют со всех сторон. Кроме жалоб, сержанты толково показали на карте еще одну дорогу, по которой можно подобраться к гребню и немецким укреплениям. Офицеры склонились над картой. В совещании принимали участие также командиры десантных рот и начштаба батальона.
Артиллерийская подготовка была проведена так себе. Гаубицы стреляли издалека и особого урона немцам не нанесли. А про бомбежку командир полка мог и не вспоминать. Налетела шестерка штурмовиков, сбросила двенадцать стокилограммовых бомб, выпустила ракеты и спешно ушла, не дожидаясь «мессершмиттов». Наших истребителей для прикрытия не хватало.
Александр Чистяков после окончания учебных курсов воевал с мая сорок второго года. Начинал службу в артиллерии. Несмотря на молодой возраст (в январе исполнилось двадцать один), был опытнее большинства других командиров. Понял сразу, что единственный путь к высоте и немецким укреплениям проходит для наступающих частей по основной дороге, и миновать ее не удастся.