– Может, тебе, Ленка, и вправду котом обзавестись? Вдруг масть попрёт? Глядишь, и «Людоеда» богатенького склеишь! С таким подходом к бизнесу, как у Николай Петровича – папаши твоего – ты до пенсии будешь в своей «Радуге» жарить «радужную форель» и при этом «радужно» улыбаться!
Ленка на шутки не обижалась.
– Эх! Жаль котов не люблю, а вот собачку бы с удовольствием завела, – мечтательно говорила она, обнимая Коркину. – И «Людоеда» бы тоже кормила с утра до вечера...
– Ну-ну... Кормила бы она... – ехидничала Ирка, подмигивая Любочке.
За время работы в общепите Листова порядком раздобрела и выглядела гораздо старше своих лет. Да и чересчур короткая стрижка-ёжик не придавала её образу женственности. Гренадёрский рост, пышный бюст и крутые бёдра отпугивали женихов, желающих приобрести в спутницы жизни тонких и длинноногих красавиц. Были, конечно, претенденты из числа желающих жениться на рестораторше, но Листова таких отшивала сразу, предпочитая одиночество браку по чужому расчёту.
Однажды по большому секрету Коркина сообщила Любе, что Ленка – вместо того, чтобы привести себя в форму – тратит немалые деньги на какие-то курсы по соблазнению состоятельных кавалеров.
– Представляешь, говорят, что даже гипноз изучает и нейролингвистическое программирование[9]! Вот дурочка, лучше бы жрала поменьше в кафе своём, да спортом бы занималась! – насмехалась Ирка.
Любочке эта ирония не нравилась. Она со школы с большой симпатией относилась к нежадной и отзывчивой Ленке.
– Смотри! Я классно всё придумала, – тарахтела Листова, принимая из рук Любы три тысячи рублей. – Наших набралось десять человек. По «трёхе» с каждого – получается «тридцатка». Серафима сказала, что возьмёт четырёх подруг. А я стол прямо здесь накрою, – она махнула в угол открытой террасы. – Из расчёта по «штуке» в каждое лицо.
– А не маловато – по «штуке»? – недоверчиво протянула Люба. – Стол нормальный получится?
– Нормальный! – убедительно произнесла хозяйка заведения. – Икры чёрной, фуа-гра и рябчиков не обещаю, но оливье, нарезки и шашлыки будут на высшем уровне. Так вот... – продолжила Листова. – Из оставшейся «пятнашки» на «трояк» – корзина с цветами, а двенадцать тысяч – в конверт. Идёт? Не возражаешь?
– Лен, ты такая молодчина! Конечно не возражаю. Какая там у неё пенсия... Кошкины слёзы, наверное. Ты мне главное скажи: когда пируем?
– Пируем мы через четыре дня, часов с пяти вечера. Нормально?
– У меня не получится, – грустно проговорила Любаша. – Муж из командировки возвращается. Мне бы его дома встретить...
– Да перестань! Бери Алексея, и приходите вдвоём! Он у тебя классный мужик, – вздохнула Ленка. – Везёт же тебе, Кандальникова...
* * *
По возвращении в комплекс «Лушино озеро», Любочку ждал неожиданный сюрприз.
Она не поверила своим глазам, увидев серебристый «Вольво» свекрови Раисы Ивановны, припаркованный напротив коттеджа.
– Кончилась коту масленица. Сейчас начнётся... – с досадой пробормотала Любка, не торопясь покидать их с Лёшкой «Хендайчик», ласково прозванный «Ласточкой».
Она медленно вылезла из-за руля и, натянув на лицо улыбку радости от нежданной встречи, сделала шаг в сторону автомобиля свекрови.
Дверца с водительской стороны отворилась, и не высокая, но упругая и сбитая – похожая на резинового пупса – Раиса Ивановна наконец вышла из машины.
* * *
По большому счёту всё семейство Дортезиных было низкорослым, круглоголовым и коренастым. Выразительностью лиц тоже никто не отличался. Может, правда, курляндская кровь – небольшие глазки, маленькие носики. У всех женщин волосы рано редеют, зато мужикам проще, побрился налысо – и снова в тренде.
Любкина густая шевелюра была её неоспоримым преимуществом в день первого знакомства с матерью Алексея. Раиса тогда не удержалась и с завистью потрогала Любкину косищу – настоящая ли? А потом, смирившись, вздохнула: «Ну что ж, Алекс, будем породу исправлять. Хоть у твоей избранницы и расплывчатые перспективы в жизни, зато рост и волосы – отличные!».