– У меня физкультурный институт «за плечами», – вспылила тогда Любаша.
– Ну-ну... – поджала губы Раиса Ивановна. – У моего Алекса и физтех, и управление финансами... Он, между прочим, очень известный консультант, по всей стране ездит, бывает, что и за рубеж вызывают. Он – кризисный менеджер...
Далее развивать тему она не стала, но было видно, что на самом деле и сама не очень понимает, чем именно занимается её единственный и любимый сынок.
А Любка так и до сих пор толком не знает, в чём же заключается работа мужа. Иногда он может по нескольку дней сидеть дома, изучать что-то в компьютере, отвечать на звонки. А потом срывается и мчится на край света, спасать очередное предприятие от разорения или неудачной сделки.
Раньше Любка приставала, требовала от мужа подробностей, но он ссылался на коммерческую тайну и толком ничего не рассказывал. Нет, вряд ли он обманывал её – дома периодически появлялись какие-то бумаги с таблицами и графиками, над которыми Алексей просиживал до утра. Да и зарплата у него была очень приличная, скорее, даже «неприлично» большая по сравнению с мужьями её ровесниц.
Отдыхали они всегда с шиком, могли отель снять по две тысячи «зелёных» за номер в сутки. Но при этом, вернувшись в родной город, жили в квартире, а не загородном доме, и ездили на «Hyundai Santa Fe» за полтора миллиона, а не на дорогом джипе.
Почему так?
Лёша говорил, что он больше романтик, чем прагматик. Хотя матери отказать не смог и купил-таки капитальную дачу с бассейном и летней кухней. Кроме того, не удержался и мастерскую себе отгрохал.
У Алексея было достаточно редкое хобби для обеспеченного человека. А именно: он обожал старую мебель. Он обожал приобретать и реставрировать – или даже полностью восстанавливать! – такой ветхий антиквариат, что порой, когда из нанятой «Газели» выгружали очередную ветошь, то свекровь с невесткой сокрушённо вздыхали и многозначительно переглядывались, уверенные в том, что на соседней свалке видали вещицы и поновее.
В мастерскую к Алексею никто никогда не заходил – там так невозможно воняло краской, лаком и ацетоном, что слезились глаза. А ещё там постоянно визжали столярные инструменты, и нахождение в том помещении было признано вредным для женского здоровья.
Но когда на пороге дома появлялся очередной мебельный шедевр, то мать и жена просто таяли от умиления.
Когда они поженились, Алексею стукнуло тридцать семь лет, а Любке – двадцать два. Год назад она закончила институт...
На тренировки часто приезжали зрители – в основном мужчины – поглазеть на «русалок». Синхронистки – девки красивые!
Вот и Алексей однажды появился на трибуне около бассейна.
Он был в компании владельца спортивного комплекса, поэтому тренер не то чтобы рассердился на непрошенных визитёров, а наоборот, сам подсел к ним и, неуклюже заискивая, развлекал разговорами о том, как его девочки заняли призовое место на международном турнире во Франции и теперь готовятся к Кубку Европы.
– Что, девчонки, покажем хозяину класс?! – предложила самая разбитная из их восьмёрки – Ира Коркина.
Через два часа, когда усталая Любка выползла вместе с подругами на улицу, перед ними остановился длинный белый лимузин.
Девочки затаили дыхание.
Водитель в синей ливрее открыл перед ними дверь салона.
– Прошу! Велено всех развести по домам и угостить шампанским и фруктами.
– Кем велено? – поинтересовалась Ирка. – За чей счёт гуляем, дядя, и по какому-такому поводу?
– Вся эта роскошь заказана для вас, милые девушки, господином Алексеем Дортезиным, а поводом послужила его симпатия к вашей подруге – Любови Кандальниковой.
Девчонки уставились на ничего непонимающую Любку.
– Ну ты даёшь, скромница! А как же твой Жорка? Типа лесом бедного лейтенанта полиции отправишь? – загалдели пловчихи, но от возможности прокатиться на лимузине не отказались.
Уже в салоне, пригубив холодного вина, Любашка призналась Коркиной, что не знает никакого Дортезина.
– Расслабься, – посоветовала Ирка. – Я знаю. Говорят, что очень крутой, и связи у него – мама не горюй! Да, блин! Ты его сегодня видела, он с хозяином был: невысокий, лысый, вроде и неприметный, а вроде и ничего себе... Мужик – он вообще не намного красивее обезьяны должен быть. А то уведут! Вон Жорик твой – красавец писанный, а что толку... Гол как сокол.