– Я оккультной ерундой не увлекаюсь и тебе не советую Вот Николай Петрович поговорил с Зосимой, и что? Держись ты подальше от этого колдуна. Он хоть и бывший одноклассник, но только за двенадцать лет кто его знает, что там у него в голове изменилось?! Вот ты могла раньше подумать, что у нашего сумасбродного Лёнчика есть паранормальные способности? Молчишь?! То-то и оно.
– Ир, а ты в себе никогда таких способностей не замечала?
– Дура ты, Кандальникова, и не лечишься. Да если бы у меня был такой дар, я бы тренером в спортшколе не работала. И в одном и том же пальто по три года не ходила. А уж на дне рождения Серафимы точно бы такого ужаса не допустила... Я бы всех предупредила! И был бы Ленкин папаня сейчас живым и невредимым. Я ведь, Любка, хоть и на язык острая, но по сути своей добрая и жалостливая.
– Прости! По глупости брякнула, – ретировалась Люба и затормозила у въезда на кладбище...
Во время траурной церемонии мысль о том, к кому из одноклассников перекочевал её ведьминский дар, не оставляла Любу в покое.
«Ирка и Ленка наверняка не в теме...», – размышляла она. – «Ну, правда, если бы они предвидели события и могли на них влиять, то ни та, ни другая не позволили бы убить Листова. Да и на сто процентов права Ирина: если человек обладает небывалыми возможностями, то почему бы ему не начать с себя? Не улучшить своё благосостояние? Сейчас за магию на костёр не отправляют. Ирка бы уж точно воспользовалась, да и Леночка... Крутится целыми днями в кафе своём... Никакой личной жизни, никакой излишней роскоши. А вот Ниткин – наверняка! Всё на то указывает! Как же с ним договориться? Чтобы силу вернул. Может, просто прийти и заявить: «Хватит! Попользовался, верни на место! Для тебя – это игрушки, желание деньги заколачивать. А для меня – смысл всей жизни, мне необходимо Гуню упокоить и сына родить...».
На поминках они с Иркой не отходили от Леночки и, просидев до самого конца, уехали последними...
Через три дня вернулся Алексей, но когда они мирно ужинали на кухне, заявил, что через день снова уезжает.
– Так быстро? – спросила Любочка.
– Дорогая моя жена, если ты не забыла, то мы с тобой собирались в Израиль на лечение. Или ты уже беременная?
– Лёш, я не знаю, – оторопела Любка. – В лучшем случае через три недели скажу.
– Вот видишь! Не знаешь! А пока не знаешь, мне нужно накопить приличную сумму денег. Я поузнавал у сведущих людей... Обследование и лечение – далеко не дешёвое удовольствие. А так как в борьбе за наследника нам это лечение необходимо, то ты уж, Любочка, потерпи мои поездки. Мне ведь через год сорок пять стукнет. Тоже неохота сына в первый класс пенсионером за ручку вести. Да и мама волнуется, тоже внука ждёт.
– Хорошо, – не стала спорить примерная жена. – Значит, сегодня отсыпаешься?
– Да нет, мне на дачу смотаться нужно, там ребята обещали кресло какое-то привезти. Уверяют, что производство самих братьев Гамбс, девятнадцатый век.
– Немецкое? – из вежливости поинтересовалась Люба, давно свыкшаяся с увлечением мужа реставрацией стариной мебели.
– Вот не знаешь ты, Любаня, историю, – игриво попенял ей Лёша. – Генрих Даниэль Гамбс, мебельный мастер родом из прусского городка Нойвид, приехал в Санкт-Петербург в 1790 году, чтобы заняться производством мебели. У Генриха Даниэля с женой Шарлоттой было пять сыновей, которые и унаследовали дело отца. С тех пор семейное мебельное производство и было переименовано в компанию «Братья Гамбс». А мой прадед по отцовской линии – между прочим, настоящий барон – выдал свою дочь замуж за одного из братьев. Так-то! Получается, что для меня это не просто кресло, а семейная реликвия.
– Ты по отцовской линии потомок барона фон Дортезина?
– Ну, во-первых, сам барон был фон Дортезин, – произнося фамилию, Алексей поставил ударение на последнем слоге. – Это потом уже нас стали называть на русский манер Дортезиными, хоть изначально фамилию склонять не требовалось.
– Получается, что принадлежность Раисы Ивановны к великому роду определяется только тем, что она вышла замуж за твоего отца? Но она всегда так подчёркивает свою дворянскую кровь... – ёрничала Любка. – И какая же у неё девичья фамилия?
Поняв, куда клонит жена, Алексей пожалел, что затеял это разговор.
– Не помню, – отмахнулся он.