– Обряды на коррекцию финансового потока – следующая дверь, – дива махнула ручкой в указанном направлении. – Напомните ваш номер посетителя, пожалуйста.
– Двенадцать, – буркнул дядька и ринулся к нужной двери.
Менеджер магического салона тут же внесла информацию в компьютер.
Открылась самая дальняя дверь, и на пороге появилась лысая девчонка в чёрном балахоне с тяжёлой серебристой цепью на шее. Она помахала над головой рукой. Тут же из-за столика поднялась компания из трёх человек и устремилась на призыв зовущей.
– Быстро же она мандалу[13] изготовила, – удивлялась тучная дама, проходя мимо Любочки.
«Да! Организация бизнеса – на высшем уровне!» – признала Любка.
Она вдруг начала волноваться, поглядывая на часы – до назначенного времени оставалось десять минут.
Словно заметив беспокойство клиентки, одна из девушек-менеджеров подошла к её столику.
– Госпожа Кандальникова? – вежливо поинтересовалась девушка.
– Да, – тихо ответила Любочка.
– Господин Зосима просил проводить вас к нему в комнату отдыха. Он сейчас ужинает... Не возражаете?
– Но как?.. – удивлению Любки не было предела, она уже начинала верить в сверхъестественные способности Ниткина. – Как он узнал?..
– Ничего магического, – тихо пошутила девушка и глазами указала на камеры видеонаблюдения.
– А-а-а... – облегчённо выдохнула Любаша и, легко поднявшись из кресла, поспешила за провожатой...
Они вошли в одну из дверей и оказались в ничем не примечательном коридорчике, имеющем выход на улицу с обратной стороны, в проёме которого виднелась фигурка лысой заклинательницы с сигаретой в руке.
– Машка! Опять куришь! Сам узнает – уволит на фиг! – шуганула курильщицу менеджер.
– Тихо, Лизок, тихо, – девчонка запулила окурок и, поправив цепь на балахоне, прошмыгнула мимо...
– Какие люди! Сама Любочка Кандальникова! Ты знаешь, я ведь как чувствовал, что заявишься, заказал твои любимые креветки и белое вино! – сказал Лёнька, вставая из-за накрытого стола и распахивая руки для объятий.
Люба, было, обернулась на Лизу, но та уже скрылась за дверью.
– Я даже не знаю ни как к тебе обращаться, ни как себя вести, – смутилась гостья.
– Всё нормально, – осторожно обняв её за плечи, произнёс Ниткин. – Для тебя я просто Лёня... Или Лёнчик, как тебе удобно... Это же сколько лет мы не виделись?
– Много, – приходя в себя, призналась Кандальникова. – Больше десяти... Если не считать прискорбного случая на Серафимином юбилее.
Ниткин поджал губы и усадил Любашу к столу.
– Надеюсь, ты не подозреваешь меня в смерти Листова? – он налил золотистое вино в бокал и пододвинул однокласснице.
– Нет! Хотя твои слова оказались пророческими... – сделав глоток, добавила она нехотя.
– Я слишком хорошо знал Николая Петровича, царство ему небесное, – отозвался Ниткин и, приподняв в знак приветствия свой фужер, тоже отпил вина. – Раньше – когда я сужал его деньгами, которые он мне и вернул-то не полностью – был я для него «отличным парнем». А когда я в очередной раз не поддался на его уговоры вложиться в ресторанный бизнес, то тут же стал «шарлатаном» и «жуликом».
– Ты давал ему в долг? – удивилась Люба.
– И не я один! Покойный даже связями дочери не гнушался... Юрка Гастропод тоже в семейный бизнес Листовых вложил немало. Папаша всё надеялся, что Ленка Юрика охмурит – только бесполезно... Гастроподу легче было ему денег отсыпать – на фиг ему эта Ленка... А сейчас так тем более хорошо – мы с ней после школы не общались. Нам ведь теперь с неё и её братьев долги собирать.
– Но мы же в школе вроде как дружили? Вы с Юркой всегда с нами были. В смысле с нашей четвёркой. Ну я, Листова, Коркина, Милица...
Ниткин посмотрел на Любочку взглядом доктора Ганнибала Лектера[14] и навалился грудью на стол. Его белоснежные виниры[15] ослепительно блеснули.
– Дура ты, Кандальникова! Какая же ты дура! Мы с Юриком были влюблены в тебя по уши, вот и приходилось терпеть твою свиту.
– В меня?! Почему? Но ты... Он... Вы даже вида не подавали...