– Вот, полюбуйся, какую красотищу мне Юрочка прислал, – торжественно возвестила она и, бережно открыв упаковку сбоку, достала тонкую шерстяную косынку, вытканную по тёмному фону замысловатыми узорами из золотистых и алых нитей и отороченную со всех краёв пушисты мехом натуральной чернобурки. – Я такой прелести никогда в руках раньше не держала. Дорогущая, наверное, вещь. У меня и шубы-то приличной нет с таким платком носить, – грустно усмехнулась она.
– Ну хоть на плечи накиньте, – попросила Любочка.
Учительница вышла к зеркалу в коридорчик, а Люба успела за это время дважды «щёлкнуть» на телефон реквизиты отправителя.
– Очень вам идёт, Серафима Андреевна, очень...
– Ты адрес на коробочке посмотрела? – спросила Серафима, с удовольствием поглаживая блестящий мех.
– Да, посмотрела, – Люба придала голосу разочарования. – Но, к сожалению, Юра живёт очень далеко от той страны, где находятся вклады. Наверное, вряд ли поможет...
– Ну это и к лучшему, зачем занятого человека тревожить, – облегчённо выдохнула учительница. – Ты, умничка, сама разберёшься, юристы везде грамотные есть. Да и мне спокойней, а то знаешь, как-то неудобно чужие адреса сообщать. Сама понимаешь...
– А вы, Серафима Андреевна, никогда в жизни с паранормальными явлениями не сталкивались? – памятуя о разбросанных на тряпице ведьмы Лукерьи семечках, уже уходя, поинтересовалась Люба.
– Нет, деточка, и тебе не советую. Я ведь коммунист, хоть и бывший...
Сев в машину, Люба первым делом достала телефон и стала внимательно изучать адрес Гастропода. Как выяснилось, посылка была отправлена из Венгрии, из города со странным и незнакомым названием Хевиз.
Несколько раз предприняв попытку позвонить по указанному в реквизитах отправителя номеру, всё время натыкалась на мужской голос, говоривший исключительно на венгерском и не признающий даже английского.
«В любом случае придётся лететь...», – заключила Любочка и тут же вспомнила, что денег на заграничную поездку у неё явно не хватит. – «А может, и не стоит ничего предпринимать?» – с горечью подумала Любка. – «Зачем теперь куда-то лететь? Ещё и сороковины со дня смерти Алексея не прошли... Алексей, Алексей... Неужели Мартов прав, и ты действительно убийца? Ужас, а я хотела ребёнка! А теперь? Откуда теперь ребёнку взяться? Зачем мне всё это, если я одна? Последняя из нашего рода... Последняя?! Нет уж! Не позволю Кандальниковым сгинуть! Рожу для себя! Мне всего лишь двадцать восемь! К чёрту упадническое настроение, к чёрту пораженческие мысли! Я тебе, Гастропод, не «сбитый лётчик»! Верну силу! Рожу сына! Того самого Егора Георгиевича, которого во сне видела. И всё наладится! И Гуня, и Лукерья обретут покой. Просто нужно торопиться, от отпущенных Лукерьей сорока дней осталась половина, а я топчусь на месте! Нужно действовать! Сейчас главное – деньги раздобыть!».
В квартире она достала шкатулку с драгоценностями и решила, было, уже ехать до ближайшего ломбарда, как вдруг...
Глава 9
Кряхтя и охая, еле переставляя больные ноги, по ступенькам городского отдела полиции поднимался человек пенсионного возраста. Пал Палыч последние пять лет был незаменимым работником хранилища вещдоков – или, если быть точнее, вещественных доказательств – изъятых в ходе следственных мероприятий и помещённых согласно описи под замок в вверенной ему каморке.
– Здорово, Палыч, как дела? – бодро поинтересовался дежурный старшина, высунувшись из окошка.
– Нонеча не то, что давеча, – хмуро отшутился Палыч.
Он хотел уже похромать дальше, но навязчивый парнишка вдруг заговорщицки зашептал.
– Мужики говорят, что к тебя на хранение ножик поступил? Настоящий нож мастера Самсонова? Я через полчасика заскочу – дашь хоть поглядеть? Хоть в руках подержать? Я про эти ножи читал только. Они у коллекционеров ценятся очень. Так можно зайти-то? – с надеждой во взгляде старшина посмотрел на ответственного работника хранилища.
– Не положено, – явно набивая себе цену, процедил Палыч.
– Да ладно, не положено. Я ведь посмотреть только! А если со своей заваркой, да с капустными пирожками?