Раиса Ивановна тяжело опустилась на кровать, и догадавшись, отложила полотенце, горько усмехаясь.
– Ну здравствуй, сноха, вот и свиделись! Я с того света вернулась, а ты птицей обернулась! Ну и дела... Так что, так и будем жестами общаться?
Любка-сорока, показывая нежелание поддерживать разговор таким способом, закрутила головой.
– И как же быть? А мне с тобой очень бы желательно поговорить... А сама не пыталась в человеческий облик войти? – спросила свекровь.
Люба вновь закрутила головой с такой силой, что на пол посыпались мелкие перья.
– Ладно, дай подумать... – произнесла Раиса Ивановна и задумалась, как бы что-то вспоминая. – Мне прабабка моя рассказывала, что её мать видела, как в деревне ведьму-гадуницу в тело возвращали. Сейчас на тебе попробую. Но ты, Люба, для начала села бы куда в другое место, а то навернёшься из-под потолка, костей не соберём...
Любка послушно вспорхнула с гардины и перелетела на сиденье кресла.
Раиса Ивановна, ехидно улыбаясь, только качала головой.
– Вот не обижайся на меня, но ты мне сразу не понравилась... Говорила я Алексею, что не так ты проста, как кажешься... Но кто же мать послушает?!
Любка опустила чёрную блестящую голову и, словно поторапливая родственницу, постучала клювом о деревянный подлокотник кресла..
– Да не торопи ты меня! – обиделась Раиса Ивановна. – Не так всё просто... Есть молитва «Да воскреснет бог», но читать её в твоём случае следует с конца. Поэтому я её для начала напишу, а затем – прочитаю.
– Правду говорит, – подхватил Гуня. – Как же я сам не вспомнил?! Эта молитва читается во время бесовских искушений и нападок, когда человек знает, что в жизнь его вмешалась нечистая сила. А чтобы нечисть обнаружить – с конца читать следует. Не врёт старуха!
Раиса Ивановна, взяв с прикроватной тумбочки ручку и блокнот, задумчиво шевелила губами и, вспоминая каждую строчку, записывала её на листке.
Гуня пристроился рядом и контролировал процесс, добросовестно повторяя каждое из появляющихся на бумаге слов.
– Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси... – шептала Раиса, записывая молитву...
Вдруг ночную тишину пронзил резкий звук тормозов. Хлопнули открывающиеся дверцы автомобиля. Громкий топот нескольких ног застучал по лестнице. Кто-то из постояльцев недовольно выругался по-английски.
– Захлопни пасть! – тут же отреагировал незнакомый мужской бас, и дверь Любкиного номера начала сотрясаться под грохотом ударов и пинков.
– Открывай, дура! Не откроешь – хуже будет! – раздалось снаружи. – Госпожа Хайфиц тебя на цепь посадит!
Раиса Ивановна, отбросив блокнот и ручку, заметалась по комнате в поисках укрытия. Не придумав ничего лучше, чем спрятаться под кроватью, глупая женщина легла на пол и с трудом протиснулась под ложе.
Понимая, что сейчас произойдёт непоправимое, Любка разрывалась меж двух желаний: утащить как можно скорее из комнаты записанную молитву или прихватить паспорт – ведь взять в клюв оба предмета разом сорока не могла.
Люба выбрала паспорт...
С трудом удерживая книжицу, она, тяжело махая крыльями, долетела до гостиницы, в которой остановилась Коркина. Аккуратно спикировав на балкон бывшей одноклассницы, Люба оставила документ там, засунув его за стоящий в углу вазон с цветком. После этого вернулась в свои апартаменты в надежде забрать заветный листок с молитвой...
Страшное зрелище, которое она обнаружила в своей комнате, повергло её в ужас. На полу номера лежали три здоровенных амбала с простреленными головами.
Раисы Ивановны нигде не было видно.
Заспанные жильцы апартаментов, напугано переговариваясь на всех языках мира, толпились у распахнутой настежь двери с поломанным от удара наличником. Кто-то вызывал полицию, кто-то истерил и принимал сердечные пилюли...
В этой суматохе никто из гостиничных зевак не обратил внимания на то, как пернатая воровка, влетевшая через балконную дверь, схватила листок бумаги и вылетела прочь, растворившись в ночном небе курортного городка.