– Ух ты, сказочница моя, всё-то она знает! Всё наперёд видит! – хохотнул Егор. – Ладно, скажу, что знаю. Барин наш из дворян будет. Только от знатного роду его одно название осталось. Всё папаня промотал, все деревни солнцевские вместе с крестьянами по закладным отписаны, поэтому мог наш Семён Севастьянович по миру пойти. К работе-то он совсем негодный. Учился смолоду по заграницам, в Австриях своих проживал. Только учёба его пустая, проку для жизни от неё никакого. Картинки он разные рисует... А вот жена его – Спотыкуха хромая – та хоть и собой страшна, да дочерью купцу-мильонщику Листову Николаю Петровичу доводится. Бабы говорят, что был у ей жених из баронского роду, и любила его Спотыкуха пуще всех на свете, даже чести девичьей не пожалела – забрюхатела до свадьбы. Только не помогли купеческие мильоны! В революционеры жених подался. А Спотыкуха тогда – лет двадцать назад – ребятёнка родила, но папаня его отнял по-тихому и увёз к дальней родне в другую губернию. Вот тогда, лишившись дитя, и пошла она с обрыва в омут кидаться. Спасли её, но хромой так и осталась да ещё и злющей сделалась. Чтобы от позора да кривотолков поскорей избавиться, выкупил купец все закладные Солнцева и заставил его на дочери своей хромой да порченой жениться. Так они и живут. Он картинки малюет – она хозяйством заправляет да над крестьянами измывается. А деток-то им господь никак не даёт... Может, стар уже барин наш... От этого Спотыкуха даже на дворовых мужиков заглядывается, – Гуня покраснел, пиная носком сапога камушки на пыльной дороге.
– Знаю, – прошептала Любка-Аннушка. – Всё знаю... – потом встала напротив парня и, глядя ему прямо в глаза, добавила. – Всё знаю про судьбу твою тяжёлую. И про то, что ради меня жизни не пожалеешь. Выкупит Лукерья у смерти меня с сыночком твоим. Ты сам её об этом попросишь.
– Лукерью, колдунью старую? Ты, Нюша, никак белены объелась? Кто ж из православных, в Христа верующих, по своей воли в ейную избу пойдёт?! Она же – чёртовка проклятущая! Вырастил её ведьмак Зосима, тот, что кровь пил да младенцев ел. Спокон веку этот пришлый бобылём жил. Сколь годов ему было, когда помер – никто и не знает. Говорят, что кто-то из помещиков лет сто назад его мальцом с войны привёз, неруся иноземного...
Любка вдруг увидела, что пространство вокруг неё меняется: краски стали тускнеть и приобретать бежевый оттенок.
– Мы обязательно встретимся, Гуня-кандальник! – из последних сил выкрикнула Любка, и словно издалека до неё донёсся ответ.
– Чудная ты сегодня, словно не родная какая-то... С чего взяла, что я кандальником стану... Эх, Лукерья, значит...
Люба очнулась.
– Не понимаю! Ничего не понимаю! – она с силой потёрла виски и с отчаяньем посмотрела сначала на Гуню, а потом – на Сэма. – Если вы ещё что-то знаете – рассказывайте немедленно! Я знаю, что вы – потомок дворянского рода Солнцевых! – забыв о приличиях, потребовала она.
– Ах, увольте... Предпочитаю считать себя потомком австро-венгерской династии Дворжаков, и даже несмотря на то, что много лет назад у моей прапрабабки действительно случился адюльтер с юным русским дворянином Солнцевым, прибывшим в Будапешт обучаться искусству у самого великого Миклоша Барабаша. Слыхали про такого венгерского художника?
– Нет, – честно призналась Любочка.
– Ну да... – печально кивнул Дворжак. – Тем не менее Барабаш – известный венгерский портретист и пейзажист тех времён. Обрёл признание и известность ещё при жизни. На творчество Барабаша оказали влияние вкусы, господствовавшие тогда в Вене. Его портреты были зачастую небольшого формата...
– Простите, Сэм, это имеет отношение к нашей истории? – остановила Любочка увлечённый рассказ художника, по её мнению отошедшего от главной темы повествования. – Может, вспомните, что ещё прочитали в «Книге»?
– Заклинание! Omnia mutantur, nihil interit – всё меняется, но ничего не исчезает. Эти слова – твоя защита, с них начинается сама «Книга»! Я должен был их тебе напомнить!
– Эти слова мне знакомы! Я их знаю... – быстро отреагировала Кандальникова. – А ещё было что-нибудь?
– Никогда не говори, что всё знаешь! Помнишь притчу про двух ангелов, которые путешествовали по земле? Они сначала попросились в богатый дом, где хозяева приняли их очень холодно и уложили голодными спать на голом полу, но... Однако утром старший ангел, увидев в стене дыру, ещё до восхода солнца отремонтировал стену так, что от пробоины и следа не осталось. А вот когда они ночевали в доме у хлебосольных бедняков – которые поделились с ними последним – старший ангел сделал так, что сдохла единственная в доме корова...