Алексей громко захохотал.
– Так вот... – продолжил он, отсмеявшись. – По моим подсчётам, именно завтра утром Милица Иосифовна Хайфиц проснётся самой обыкновенной бабой! Просто девкой, которая только по своей воле является суррогатной матерью нашего сына!
– Ты задумал её похитить?! – Любка не сомневалась, что не ошибается в намерениях бывшего мужа.
– Конечно! – обрадовался Алексей. – И – не без твоей помощи!
– Понятно, – кивнула Кандальникова. – Но ты не договорил про Листову... Ты в курсе, что она следила за мной? Ты, вообще, в курсе, что она здесь?
– Конечно, – огрызнулся Алексей и неодобрительно посмотрел в сторону матери. – Никогда не перестану удивляться бабской логике! Сама нафантазирует, сама в это поверит – и просто маньячкой становится в своём страстном порыве завладеть мужиком! А тут – после смерти её сволочного папаши! – у неё и денег значительно прибавилось! Вот и катается как дура, контролирует! Хотя обязана была не отлипать от Хайфиц и изображать скорбь по папочке! Нет ничего непредсказуемей влюблённой и глупой бабы!
– Ты хочешь сказать, что на самом деле она не слишком убивалась по отцу?! – испытывая брезгливое чувство к той, которую считала подругой детства, поинтересовалась Любка.
– Мадам, не тупите! – глаза Дортезина сверкнули хищным блеском. – Далеко не прекрасная Елена сначала заказала мне собственного папашу, а следом – с перерывом в неделю – его кредитора Ниткина. План в её головушке родился сразу после того, как Николай Петрович оплатил дорогостоящее оборудование для кондитерского производства со счёта предприятия родной дочери. Покойный ресторатор даже не успел войти в курс дела, что доченька буквально через день отказалась от поставки и, согласившись на неустойку за доставленные поставщику неудобства, в скором времени получила денежки обратно на свой счёт. А там – без малого полмиллиона баксов! Правда, пятьдесят процентов – мои!
– Она знает, что ты киллер, и это её не смущает?! – уже не сильно удивляясь после услышанных откровений, поинтересовалась Люба.
– Не смущает! Когда она, смущаясь и путаясь, просила меня найти ей исполнителя для очень деликатного заказа, то я сразу предложил свою кандидатуру. И она обрадовалась! Представляешь, она решила, что я пойду на это ради нашего дальнейшего счастья!
– Счастье – совместное, а денежки – врозь! – зло пошутила Любаша, намекая на пятидесятипроцентный гонорар.
– Не ехидничай, я сказал, что эти деньги пойдут на инсценировку нашей с мамой гибели, подкуп должностных лиц и новые паспорта. Всё время после поджога мы с мамой у Ленки жили. В семью играли...
– Ну так поздравляю! Совет вам да любовь!
– Перестань! – психанул Алексей. – Когда у меня будет всемогущий сын – в гробу и белых тапочках я видел эту толстозадую!..
Любке даже стало жалко Листову, потому как иносказательная угроза – вылетевшая из уст бывшего мужа – такой уж иносказательной вряд ли являлась.
– Только Гунечку заберём, – подала голос Раиса Ивановна.
От неожиданности Любка вздрогнула и напряглась.
– Какого Гунечку? – затаив дыхание, прошептала она.
– Пёсика, – как ни в чём не бывало пояснила Спотыкухина. – Такой милый и маленький американский ло-ши мопс – она его недавно купила. Такой чёрненький, блестящий... – бывшая свекровь даже подобрела лицом, описывая питомца Листовой.
– Мама! – раздражённо выпалил Дортезин. – Успокойся! Какие мопсы!
– Я хочу убедиться, что с Коркиной и девчонками всё в порядке! – потребовала Люба.
– А я тебе всегда говорила, что физкультурный институт – это не то заведение, в котором можно получить приличное образование, – ехидно проговорила Раиса Ивановна, обращаясь к сыну. – Мы ей говорим, что жизнь её сына в опасности – а она интересуется судьбой этой ужасной хабалки...
– Мама, – с укором, но уже более мягко произнёс Смарт и, посмотрев на Любку, добавил. – Хорошо, сейчас сделаю.
Достав айфон, он быстро нажал несколько клавиш, после чего на экране возникло тускло освещённая комната, где, лёжа на полу, спали и восемь девочек, и Коркина.