— У нас в доме всегда были собаки. А держать пса в Нью-Йорке я не могу, потому что все время езжу по стране. Это было бы нечестно. — Он почесал Генри под подбородком, что повергло пса в экстаз.
Лейн чуть не застонала.
— Это оборотная сторона городской жизни, — добавил Макс. — Как они его обошли?
— Простите, что?
Он еще раз потрепал Генри и выпрямился.
— Я слышал о взломе. Такой большой пес должен был задать жару непрошеным гостям.
«Остынь, детка», — велела себе Лейн.
— К сожалению, нет. Во-первых, Генри был заперт в тамбуре. В мое отсутствие он всегда сидит там. А во-вторых… ну… — Она посмотрела на Генри, который преданно лизал руку Макса, и вздохнула: — Героем его не назовешь.
— Похоже на то. Ну а сами-то вы в порядке?
— Насколько это возможно для человека, который вернулся и увидел, что его дом разгромили и ограбили.
— Вы живете довольно уединенно, — заметил Макс. — Едва ли кто-нибудь что-то видел.
— Боюсь, что да. Шеф местной полиции, конечно, опросит соседей, но мой дом — единственный в этом переулке.
— Я уже встречался с вашим шефом. И вторая причина, которая привела меня сюда, — это желание заверить, что я пригласил вас пообедать совсем не для того, чтобы выманить из дома и дать случиться тому, что произошло.
— Конечно, нет! Почему?.. — Она помолчала. — Должно быть, сегодня утром Винс приходил к вам в гостиницу. Мне очень жаль.
— Ничего страшного, это самая обычная вещь. Но вторжение в дом и кражу обычной вещью не назовешь. — Макс коснулся ее щеки. — Я волновался за вас.
У Лейн снова забилось сердце. «Нет, Макс Гэннон и Вилли Янг не могли ходить в одной упряжке», — сказала она себе. Будь Макс человеком того же сорта, она бы все поняла с первого взгляда.
Точнее, почуяла бы нюхом. Во всяком случае, ей хотелось верить в это.
— Я в порядке. Дженни и Энджи поработают сегодня одни, а я тем временем приведу в порядок дом. — Она махнула рукой в сторону гостиной. — Там не оста лось ничего целого. Слава богу, что я люблю делать покупки, потому что работы предстоит много.
Макс обошел ее и заглянул в комнату. Человеку непосвященному показалось бы, что к краже со взломом добавился вандализм. Однако Макс прекрасно понял, что это значило: быстрый и грубый обыск. Но если бы они обнаружили и изъяли то, за чем пришли, едва ли Лейн стала бы спокойно прибираться и говорить о покупке новых вещей. Такое хладнокровие человеку не по плечу.
Тут он представил себе, как Лейн одна возвращается в темноте и видит, во что превратился ее дом. Ничего удивительного, что под ее глазами залегли тени, а лицо побледнело, как у человека, который провел бессонную ночь.
— Да, хлопот они причинили вам изрядно… — про бормотал Гэннон.
— Обычно в Гэпе такого не случается. А вот когда я жила в Филадельфии, то работала с женщиной, которую не только ограбили, но и расписали все стены квартиры ругательствами.
Макс посмотрел на нее.
— Значит, могло быть хуже?
— Всегда может быть хуже. Послушайте, я уже при вела в порядок кухню и успела пробежаться по магазинам. Хотите кофе?
— Я всегда хочу кофе.
Макс шагнул к ней. Лейн сейчас выглядела как девочка. Бледное лицо обрамляли ярко-рыжие волосы, тени только подчеркивали голубизну глаз. От нее пахло мылом, только мылом. А на носу проступили симпатичные и трогательные веснушки.
— Лейн, мне очень хочется вам помочь, — вырвалось у него.
— Каким образом?
Он и сам этого не знал, однако предлагал от души. Просто смотрел на нее — и хотел помочь.
— Ну… для начала привести дом в порядок.
— Спасибо, не нужно. У вас, вероятно, много своей работы…
— Во-первых, у меня есть время. Во-вторых, если я займусь своими делами, то буду волноваться за вас и все равно не сделаю ничего путного.
— Очень любезно с вашей стороны. — Лейн поняла, что проиграла. — В самом деле очень любезно.
— Есть и еще одно соображение.
Макс сделал еще один шаг в сторону Лейн, заставив ее прижаться спиной к стене. Поцелуй оказался нежным и едва ощутимым, словно во сне. Однако у Лейн подкосились колени. Она была готова растаять, но тут Гэннон поднял голову.
— Если бы я не поцеловал вас, то не мог бы думать ни о чем другом. Надеюсь, теперь дела пойдут лучше.
— Вот и хорошо. — Она облизала нижнюю губу. — Ну сначала давайте выпьем кофе.
Лейн решила, что надо чем-то отвлечься, а то еще немного — и они начнут кататься по полу разгромленной комнаты, вместо того чтобы приводить ее в поря док. Она пошла на кухню, смолола зерна и, отмерив нужное количество порошка, засыпала его во французскую кофеварку. Макс, непринужденно прислонившись к стойке, наблюдал за ней. Искоса взглянув на него, Лейн поняла, что эта непринужденность обманчива — взгляд его оставался напряженным. Ей вдруг захотелось потереться об него, как кошке, умоляющей, чтобы ее погладили, и она страшно разозлилась на себя.
— Я должна вам кое-что сказать.
— О'кей.
Она вынула две кружки, пережившие погром на кухне.
— Я никогда не… Не знаю, как выразиться, чтобы это не прозвучало невероятно глупо и банально.
— Я думаю, вы за всю свою жизнь не сказали ничего глупого и банального.
— О боже, вы знаете, на какие кнопки следует нажимать. Ладно… — Пока варился кофе, она повернулась к Максу: — Не в моих привычках соглашаться на свидание — даже самое невинное — с мужчиной, которого я вижу впервые в жизни. Тем более с покупателем. Честно говоря, вы первый.
— Мне всегда нравилось быть первым.
— Кому же это не нравится? А когда я нахожусь в компании мужчин, то после ужина обычно не вешаюсь им на шею.
Макс почему-то вдруг подумал, что запомнит эту минуту надолго. И, возможно, вспомнит ее на смертном одре, как важнейшее событие своей жизни.
— Значит, тут я тоже первый?
— До какой-то степени.
— Чем дальше, тем лучше.
— Сливки? Сахар?
— Спасибо. Просто черный.
— О'кей. Раз так, продолжим. Кроме того, я не сплю с мужчинами, которых знаю всего двадцать четыре часа. Это незыблемое правило номер один.
Гэннон почесывал Генри между ушей, но не сводил глаз с ее лица.
— Знаете поговорку насчет правил?
— Да. И хотя считаю ее верной, но сделать исключение мне нелегко. Макс, я твердо верю, что правила не обходимы. И поэтому сильно нервничаю, когда приходится их нарушать. Было бы разумнее и безопаснее сделать небольшой шаг назад. По крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем друг друга лучше.
— Да, это было бы разумнее, — согласился он. — И безопаснее.
— Вы и представления не имеете, чего мне стоило жить согласно этим требованиям. — Она негромко рас смеялась и наполнила чашки. — Проблема в том, что меня никогда ни к кому не тянуло так, как тянет к вам.
— Может быть, я не такой педант по части правил и соблюдаю их не на каждом шагу… — Макс взял протянутую чашку и поставил ее на стойку. — Но знаю твердо: ни одну женщину я не желал так, как желаю вас.
— Вряд ли это поможет мне сохранить голову на плечах. — Лейн взяла чашку и на всякий случай ото шла от него подальше. — Но я действительно люблю порядок. Дайте мне как следует прибраться в доме, а там посмотрим, что из этого выйдет.
— С таким требованием трудно спорить. Полагаю, если мы приберемся вместе, это поможет нам лучше узнать друг друга.
«Есть одно „но“, — подумала Лейн. — Он отвлечет меня от дела куда успешнее, чем Дженни. Ну и пусть!»
— Раз уж мне повезло и рядом оказался сильный мужчина, начнем с гостиной. Диван довольно тяжелый.
Тем временем во «Вспомни, когда» стоял дым коромыслом. От посетителей не было отбою. Весть о новых неприятностях Лейн быстро облетела городок, и желавшие узнать подробности слетелись как мухи на мед.
К часу дня, когда все новые поступления учтены, снабжены ценниками и выставлены на продажу, все чеки были пробиты и каждый получил свою порцию сплетен, Дженни потерла ноющую поясницу.
— Пожалуй, я пообедаю дома. Там, по крайней мере, можно на часок задрать ноги вверх. Ты справишься одна?