— Эх, голова садовая, неужели непонятно, что речь идет не о корове, а о вере наших людей в партизан? В нашу честность и порядочность?
— Мне куда важнее накормить партизан! — упорствовал старшина.
— Придется тебе вернуться в Холминки вместе с коровой! Отгони корову и извинись перед хозяйкой. А чтобы все было исполнено, как следует, я пошлю сопровождающего.
Азат воспользовался этим случаем и напросился пойти в Холминки.
— Мне это село во как знакомо! — лихорадочно заговорил он. — Я же там был денщиком.
— Тебе надоело служить телефонистом? — спросила командир.
Азат смутился. Разве объяснишь, что ему вовсе не нравится ее дружба с Отто?
Оксана с удивлением смотрела па Азата. А потом, очевидно что-то поняв своим чутким женским сердцем, улыбнулась.
— Пусть будет по-твоему, — разрешила она. — Пойдешь в Холминки.
Азат торопливо стал собирать свое имущество. Он понимал, что навсегда уходит из этой землянки.
ПЕСТРУШКА— Марш вперед, соглядатай, — усмехнулся старшина, набрасывая на шею коровы веревку.
Азат не обиделся, он понимал, что старшине стыдно.
Над лесом стлался туман. Вокруг ни звука, все замерло.
Старшина, наверняка желая избежать встречи с кем-либо из своих, круто взял на юг. Он торопился, а корова, шедшая за ним на привязи, еле передвигала ноги и будто не особенно торопилась домой.
Занятый своими мыслями, Азат не сразу сообразил, откуда появились партизаны. Наверно, они шли на задание, и вот их пути случайно скрестились.
— Вон какая здоровенная корова, — хмыкнул Титов, известный заводила. — По теперешним нормам — тысяча порций.
Партизан вел себя как настоящий барышник: хлопал ладонью по хребту коровы, вздыхал, что-то бормотал себе под нос.
— Слушай, старшина, называй свою цену. Сторгуемся, — охотно включился в игру Hyp Загидуллин.
— Отойдите прочь!
— За магарычом дело не станет.
У Загидуллина взгляд доверчивый, лицо сияет от удовольствия.
— По рукам, что ли? Остальные смеются.
Понимая, что от насмешек ему теперь не избавиться, старшина сделал равнодушное лицо: говорите, мол, что хотите.
— Что же, старшина, "молчишь? — вкрадчиво спрашивал Титов и, не удержавшись, расхохотался. — Речугу спою перед хозяйкой по бумажке читать будешь или на память выучил?
— Заткнись! — не выдержал старшина.
— Как ты сам себя в той речи величаешь? — не унимался Титов. — Старшиной партизанским или еще как?
Весь отряд уже знал, что старшина идет в Холминки, чтобы вымаливать себе прощение. Все понимали, что старшина еще легко отделался… За мародерство по головке не гладили.
— Смейтесь, смейтесь, ребята, — отвечал старшина. — Посидите у меня недельку-другую без мяса, вот тогда я послушаю, как вы запоете.
Неизвестно, как долго продолжался бы этот спор, если бы их не нагнал Артист.
— Подрывники — на правый фланг, группа прикрытия — на левый! — приказал он.
Партизаны, построившись цепочкой, направились своей дорогой, Азат со старшиной — своей.
Пеструшка, видать, не любила спешить. Старшина, сколько ни старался, не смог навязать ей более быстрый темп. Хотя старшина и делал вид, что не обращает внимания на насмешки, но партизаны доняли его. Вот идет он рядом с Азатом, криво усмехаясь и беззвучно шевеля губами.
— До войны я служил в интендантской части, — неожиданно заговорил старшина. — Вот была житуха! Лопай сколько хочешь.
Азат не совсем понимал своего спутника. Почему вдруг он заговорил о житухе и жратве?
— Всех насквозь вижу: пожрать любит каждый, — все больше оживляясь, продолжал старшина. — Я, помнится, перед самой войной на свадьбе так объелся, что целую неделю животом мучился.
Азату стало тоскливо. Неужели в жизни самое главное — сытно поесть? Сейчас надо думать, как они попадут в Холминки, и о том, как они оттуда целыми и невредимыми выберутся. Это главное! Чего он привязался к кастрюле и сковородке?
Если бы в эту минуту старшина оглянулся на своего спутника, возможно, он оборвал бы свои воспоминания на полуслове.
— Деревенский погреб — это да! — громко рассуждал он. — Особенно летом. Помнится, еще мальчишкой залез я в соседский погреб. Там одной сметаны было три кувшина! Вот наелся так наелся, во веки веков не забуду. А еще…
Азат сердито сказал:
— Давай помолчим!
Они теперь шли, минуя тропинки. Под ногами шуршала прошлогодняя листва.
Старшина, как видно, отлично ориентировался в лесу. Когда они подошли к опушке, оказалось, что до села рукой подать. Между лесом и селом лежала небольшая речка.