привычный.
«Она была такой все утро», — сказала Фрэнсис, ее руки порхали, как пара гигантских бабочек. «Агнес ничего не ест. Я сварила ей питательный бульон, но она отказалась притронуться к нему».
«Она хоть немного поспала?» — спросил Колбек.
«Нет, инспектор, она всю ночь просидела в этом кресле. Не знаю, что нашло на мою сестру. Правда ли, что она устроила сцену в соборе?»
«Произошёл своего рода инцидент», — сказал он, пытаясь преуменьшить его значимость. «Миссис Росситер явно не в состоянии контролировать свои эмоции».
«Это меня пугает».
«Я осмелюсь сказать, что это так, мисс Импи».
«Это так не похоже на Агнес, понимаете? Ей всегда есть что сказать в свою защиту».
«Я взял на себя смелость попросить медицинского заключения», — сказал Колбек, подняв руку, когда увидел панику на ее лице. «Не бойтесь расходов. Я поговорил с мистером Квиннеллом и рассказал ему о безупречной службе вашей сестры. В связи с этим железнодорожная компания предложила оплатить счета за любое лечение».
Это слово встревожило ее. «Лечение? Какое лечение?»
«Это зависит от совета доктора Свифта».
«Агнес никогда раньше не была так больна. Она не могла себе этого позволить».
«Расскажите мне, как это началось», — сказал Колбек. «Как выглядела ваша сестра, когда она вернулась домой, услышав о смерти мистера Хейгейта?»
«Она была бледна как полотно, инспектор. Это было даже хуже, чем когда умер ее дорогой муж – упокой, Господи, его душу! Агнес плакала часами напролет».
«Были ли она и начальник станции близкими друзьями?»
«О, да, она была о нем очень высокого мнения».
«Навещал ли ее когда-нибудь мистер Хейгейт?»
«Господи, нет», — сказала Фрэнсис, отступая в обороне. «У меня нет джентльменов под крышей — за исключением викария, конечно, но он другой. Агнес никогда бы не привела мистера Хейгейта в мой дом. Это было понятно, когда она только переехала ко мне. Она бы увидела его в другом месте».
«Однако, судя по всему, они не проводили вместе время вне рабочего времени».
«Я думаю, вы ошибаетесь, инспектор. Агнес время от времени выходила из дома по вечерам, и всегда это было сделано, чтобы увидеть мистера Хейгейта».
«Это то, что она тебе сказала?»
«Это была правда. У нас не было секретов друг от друга».
Колбек предпочитал полагаться на показания других. Начальник станции никогда не проводил вечера наедине с миссис Росситер. Она придумала фантастическое ухаживание и убедила доверчивую сестру поверить в него. Теперь, когда Хейгейт умер, ее фантазия рухнула, а ее нереалистичные надежды на второй брак погибли. Она была вынуждена столкнуться с мрачным будущим без мечты о побеге, которая поддерживала бы ее. В результате что-то внутри нее сломалось.
Глядя на нее сейчас, было трудно представить, как она бежит дико по нефу собора, но у Колбека не было причин сомневаться в отчете, который ему дала полиция. Управляющая перешла от одной крайности к другой. После своего драматического и неконтролируемого поступка она теперь впала в уязвленное молчание. Сидя напротив нее, Колбек попытался его нарушить.
«Доброе утро, миссис Росситер», — тихо сказал он. «Как вы сегодня?»
Ответа не было. Она, казалось, даже не заметила его присутствия.
«Это инспектор Колбек, — продолжил он. — Вы меня помните?»
«Это бесполезно», — сказала Фрэнсис. «Я сама не смогла добиться от нее ни слова. Она просто сидит и размышляет». Она держала руки сестры. «Это инспектор,
Агнес, добрый человек, который привез тебя домой на такси. Он хотел бы поговорить с тобой. Ответа не было вообще. «Вот ты где», — сказала Фрэнсис, сдаваясь,
«Я же говорил, что это безнадежно».
«Похоже, так оно и есть».
Она отпустила руки сестры. «Что с ней будет?»
«Это будет зависеть от диагноза».
«Я не имею в виду ее болезнь», — сказала Фрэнсис. «Хотя я не знаю всех подробностей, Агнес сделала что-то ужасное в соборе. Полиция привезла ее домой. Мы никогда раньше не попадали в неприятности, инспектор. Мы хорошие, законопослушные люди».