– Я так и думал, что все это чушь собачья.
Как раз в этот момент и упала стоящая перед ним костяшка домино. Он злобно и подозрительно на меня посмотрел.
– Твоя работа?
А у меня и в мыслях не было над кем-нибудь подшучивать. Тем более что Григорий Матвеевич вовсе не относился к кругу моих друзей. Он был мой застольный визави и ухаживал за моей матерью. Ничего плохого в нем не было, но, как это иногда бывает, у нас с ним, так сказать, не совпадали ауры. Я развел руками и отрицательно покачал головой. Но было видно, что он мне не поверил. В итоге мы поссорились. Он вдруг налился кровью и стал орать что-то насчет обнаглевших и распоясавшихся сопляков. В конце концов, я плюнул и перестал обращать на него внимание, а он, побазарив вдоволь, холодно попрощался с мамой и, не глядя на меня, ушел. Напряжение сразу спало. Вот уж когда с уверенностью можно было сказать, что вечер прошел нескучно. Гости дружно захотели выпить и сделали это с удовольствием. А когда достаточно разогрелись, выяснилось, что в мою невиновность в случившемся никто не верит, наоборот, все считают, что я нарочно уронил костяшку Григория. Это было несправедливо, и постепенно я начал злиться. Сам-то я даже при моей готовности поверить в духов полагал, что это падение было случайным. Но мои оправдания никто и слушать не захотел. И тогда я предложил продолжить сеанс. Согласен, моя логика была небезупречной, когда я высказался в том духе, что стоит посмотреть, как поведут себя костяшки, если мы зададим тот же вопрос, а я выйду из комнаты. Гости согласились. Я снова расставил домино и вышел на кухню. Я совершенно ни о чем не беспокоился. В холодильнике стояла еще водка, и соленых огурчиков было припасено навалом. Через какое-то время вошла моя мама со странным выражением лица.
– Иди посмотри, Миша, – сказала она.
На столе стояли все костяшки, кроме одной, упавшей. И эта лежащая принадлежала ушедшему Григорию. Как бы интригующе это не выглядело, гости все равно решили, что нашелся еще один умник и пошутил вместо меня. Но мама выглядела обеспокоенной.
– Надо его предупредить, – сказала она.
– О чем? – не без раздражения спросил я. – Мы спросили про возможные неприятности. Потерянный кошелек – тоже неприятность. Что мы твоему Григорию скажем?
Мама посмотрела на меня умоляюще.
– А вдруг ему грозит настоящая беда?
Может, следовало просто отшутиться, но вместо этого я выдал:
– Беды тоже бывают разные. И единственная из них настоящая – это смерть. Хочешь спросить духов, не грозит ли ему смерть?
Мама явно побледнела, но… кивнула.
– Хорошо, – ответил я, – мы зададим этот вопрос, но все выйдем из комнаты.
Я снова расставил домино и, не мучаясь больше с компьютером, крупными разборчивыми буквами написал вопрос, не грозит ли Григорию скорая смерть. Перешептываясь, гости в моем сопровождении вышли на кухню. Среди нас единственной действительно обеспокоенной выглядела только мама. Остальных просто разбирало любопытство. На кухне, в тесноте, мы провели минут пятнадцать. Затем вернулись в комнату и-и-и…
Дух замолчал и насмешливо посмотрел на нас.
– Я все-таки тебя убью, – сказала Тася и с решительным видом встала.
– Сдаюсь, сдаюсь, – испуганно произнес Дух и продолжил:
– …И увидели лежащую бездыханным трупом костяшку домино у пустеющего места Григория Матвеевича.
Наши девчонки, округлив глаза, охнули.
Дух удовлетворенно кивнул.
– Вот и мама повела себя так же. Она испуганно вскрикнула:
– Надо срочно его разыскать.
Она бросилась к телефону, на ее звонки никто не отвечал. Озадаченные гости, переглядываясь, стали расходиться. А Григория нашли мертвым поздно вечером в опустевшем вагоне метро. Такое случается. У пожилого гипертоника случился сердечный приступ. Во всяком случае, так нам объяснили.
– Брр… – произнесла Машка, а Ким в возбуждении вскочил.
– Вот тут, Душечка, я тебя и поймал, – радостно заорал он. – Ты нахально, считая нас лохами, импровизируешь на тему романа Кристи. Забыл его название. Еще расскажи, что ты сам-то и отравил этого несчастного, не желая его женитьбы на твоей матери и изменения завещания. Убийца ты эдакий, расковарный.