Следующие дни я не отходил от телевизора. Мне хотелось увидеть вас снова. Рекламу ведь все время повторяют. И я готовился к этой заочной встрече. Я приготовил видеомагнитофон и, наконец, мне посчастливилось. Мне удалось записать этот ролик. И теперь по несколько раз в день я его смотрю, но, благодаря вам, он не теряет для меня своей привлекательности.
Извините, Мария Витальевна, меня за мое нахальство и эти, может, чуть чересчур откровенные строки.
Остаюсь вашим вечным поклонником. Эдуард».
Подписи от руки не было.
Я повертел конверт в руке и посмотрел на имя адресанта. Хлопотов Эдуард Алексеевич.
– Смотри, Маша, как он для тебя постарался, – я с иронией глянул на Машку. – Буковки на конверте одна к одной вывел.
Машка засмеялась.
– Видишь, Родион Николаевич, у меня теперь появился почитатель. Цени. Хотя не могу избавиться от мысли, что это твой сволочной розыгрыш. Грешно смеяться над бедной девушкой.
Я, категорически отрицая свою причастность, покачал головой, а она продолжила:
– Ладно, давай письмо обратно, я его сохраню.
– А почитатель-то твой влюблен, – чуть ревниво заметил я Машке. – Кстати, откуда он знает этот адрес? Ты ведь у меня не прописана.
Машка сделала удивленные глаза.
– Ой, я ведь об этом и не подумала. А правда, откуда?
Я задумался.
– Да просто это на самом деле. Ты ведь на студии свои координаты оставляла?
Машка кивнула
– Остальное – дело техники, – уверенно продолжил я. – Шоколадка или еще какой-нибудь мелкий презент в отделе кадров или учета, и твой адрес в кармане. Ты, между прочим, отвечать ему не собираешься?
Машка посмотрела на меня как на идиота.
– Что я, совсем дура?
Я всем своим видом постарался ей показать, что затрудняюсь с ответом, за что получил коленкой под зад.
– Ладно-ладно. Не совсем. Наполовину, – извиняющимся тоном произнес я и получил еще раз.
Машка снова взглянула на конверт.
– Даже не верится. Письмо от первого поклонника моего актерского таланта.
– Ага, – фыркнул я. – Как же. На твои ноги он таращился и на фигуру.
Но шутить на эту тему дальше не стал, видя, что Машка начинает обижаться.
Когда я вернулся домой на следующий день, Машка с недоуменным видом сидела на диване и смотрела на красивый букет роз в вазе на столике. Я и сам любил цветы и нередко дарил их Машке и другим женщинам, но эти были явно не от меня. Я вопросительно посмотрел на Машу.
– Родь! Представляешь, – заговорила она, отвечая на мой немой вопрос, – я пришла минут за пятнадцать до тебя, только успела переодеться, и вдруг звонок в дверь. А там какой-то парень с этим букетом. Спрашивает: такая-то? Да, говорю. А он мне, значит, – цветы вам, получите. И ушел. А в букете записка: «Прекрасной актрисе прекрасные цветы. Эдуард».
Машка выглядела растерянной. Она явно не знала, как себя вести. Конечно, она не страдала от недостатка поклонников ее женской красоты и умела с ними обращаться, но впервые ей пришлось столкнуться со знаками внимания, связанными с актерской работой. И, похоже, ее смущало вторжение в ее личную жизнь незнакомого человека.
– Маш! – успокаивающе произнес я, полагая, что понимаю ее замешательство. – Ведь это здорово. И цветы красивые. – Я улыбнулся и сел рядом с ней. – А ты как думала? – Я ободряюще похлопал ее по руке. – За популярность надо платить. А представляешь, что начнется, когда выйдет твой сериал? Боюсь, мне вообще не найдется место среди твоих поклонников.
Машка ласково прижала мою ладонь к своей щеке.
– Дурачок! – сказала она. – Боишься потерять место? А место для Родиона Зверева в моем вагоне СВ давно забронировано. И если пассажир опоздает, оно так и останется пустым.
Машка подошла к столику и внимательно со всех сторон рассмотрела букет.
– Красивый, черт. И дорогущий, наверно, – сказала она и вытащила его из вазы. – Я знаю, что с ним делать.
Машка решительно направилась к входной двери, видимо, собираясь выбросить цветы в мусоропровод.
– Маш! Не глупи. Букет ни в чем не виноват, – крикнул я вдогонку. – И подарили его, может, от чистого сердца.
Но своенравная Машка, естественно, меня не послушалась.