– Дурочка ты моя! – воскликнул я. – Да не какой это не грех, а наоборот, это знак свыше, что жизнь продолжается.
Я ехал к Духу, задавая себе вопрос, какого черта ему надо. Мы давно не виделись и не перезванивались. Он уехал по своим делам в Штаты и пропал напрочь, а потом вдруг появился худой, задерганный и неразговорчивый. Мы с Кимом вначале еще как-то пытались вытащить его в сауну, но он нас избегал, а затем вообще ушел в подполье. Ким, которому он все-таки позванивал, говорил, что Дух и с Таськой тоже расстался. Непонятно, почему. Она вроде не хотела разрыва, а он ее прогнал, хотя потом ужасно переживал. А сегодня мне позвонил и мрачным тоном предложил приехать. Мне это было не с руки. Нинка просила прийти пораньше. Она плохо переносила беременность. Ее сильно тошнило по утрам. Врачи даже предложили ей лечь в больницу, однако она не захотела. Но стала настаивать, чтобы я не задерживался на работе.
Я был у Духа один раз и плохо помнил дорогу к нему. В итоге заблудился. Я какое-то время крутил по улицам, ругая себя, что теперь задержусь еще больше, а Нинка там будет одна переживать, и даже собрался звонить Духу, но, наконец, вырулил куда надо.
Дух молча открыл мне дверь. Безо всяких приветствий и рукопожатий, как какую-то диковинку, оглядел меня, повернулся спиной и пошел обратно в комнату. Не похоже было, что я для него желанный гость. Дух вынул здоровенную бутылку виски и два бокала. Чуть поколебавшись, притащил кусок какой-то непрезентабельного вида колбасы и далеко не свежий хлеб.
– Нам понадобится много виски, – наконец, сказал он. – На трезвую голову этот разговор не пойдет.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Что такое, Дух? Ты сам на себя не похож.
Он безрадостно засмеялся.
– Умирающие редко выглядят как свежие огурчики.
– Умирающие? – переспросил я.
– Да, Зверек. Умирающие, – он обреченно вздохнул. – Мне осталось несколько месяцев. Болезнь вернулась.
Я вскочил и заходил по комнате.
– Погоди, Дух. Ты меня совершенно выбил из колеи. Ты ведь сделал пересадку костного мозга. Зря, что ли, столько времени в Штатах ошивался и сумасшедшие бабки заплатил.
Дух усмехнулся.
– Заплатил-не заплатил, но, видимо, нельзя купить себе здоровье чужой кровью.
– Погоди, погоди, не торопись в могилу. Врачи-то что говорят?
– То и говорят, что, наверно, опять придется химию делать. А я-то уже грамотный, про свою болезнь все прочитал. И знаю, что при рецидиве после пересадки костного мозга шансы на ремиссию близки к нулю. Сейчас все происходит так, как в первый раз, когда болезнь только начиналась. Тогда у меня кровь носом пошла, и ее остановить никак не могли. Знаешь, как это у нас делается? Совали-совали мне в нос тампоны, пока, наконец, кто-то не догадался анализ крови взять. А там тромбоцитов с гулькин нос, удивительно, что еще до смерти не закровил. Тогда уж позвали гематологов… Гематологи оказались молодцы. Вроде выкарабкался. У тебя, сказали доктора, полная ремиссия. И я как будто заново родился. Но не тут-то было. Через пару-тройку лет лейкемия, как правило, возвращается. И снова надо делать химию… Мне сказали: надо тебе, Миша, при твоем варианте делать пересадку костного мозга. Это, мол, тоже не гарантия, но шансы намного выше. Если для тебя деньги не проблема, то лучше пересадку делать за рубежом. Я, понятное дело, полез в интернет выяснять, что да как. Оказалось, процедура в зависимости от страны и медицинского центра стоит, на минуточку, от 20 до 100 тысяч баксов. Таких денег у меня не было. Вот так-то я и попал к тебе, Зверек, в лапы. Ты же упырь, признайся. Вон, взгляни на эту бумажку.
Дух стал совать мне в лицо какой-то листок. Это был его анализ крови.
Я механически взял его в руки.
– Да на фига он мне? – удивленно спросил я. – Я же все равно ничего не понимаю.
– А что тут понимать? – издевательски спросил Дух. – Ты же упырь. Погляди. Видишь, тромбоцитов у меня 15 тысяч, а нижняя граница – норма где-то 150, но не штук, а тысяч. В любой момент могу начать кровить. Тебе тогда стаканчик отлить на халяву?
Я сел и налил себе и ему виски.
– На, Дух, пей. Это не кровь. Это просто алкоголь, – я протянул ему бокал и задумался. Я вспоминал, как все это началось.
То, что Дух болен, я узнал не сразу. Когда мы с легкой руки Кима начали вместе ходить в сауну, я обратил внимание, что Дух какой-то смурной. Поначалу вообще казался в нашей команде инородным телом. И париться не любил, говорил, что вредно для здоровья, и выпивал осторожно. Но потом потихоньку оттаял, вошел во вкус и как-то по пьянке мне проговорился про болезнь и необходимость пересадки. Я, естественно, посочувствовал, а что я мог сделать? Помочь ничем не мог до того момента, пока не случилась история с этими «Сибирскими дорогами». Надеюсь, вы не оказались наивными и не подумали, что я отказался от денег? Я, от греха подальше, отверг предложение Виктора Юрьевича в кафе. А он раскусил, что я работал «на публику», и потом мы встретились еще и мило поговорили тет-а-тет. Нужно быть дураком, чтобы отказаться от полумиллиона. И это при минимальном-то риске. Меня больше пугала не уголовная ответственность, а то, что я не сумею протолкнуть их проект. Не дай бог, если б лажанулся, тогда бы точно ответил по всей строгости, но не перед законом. По чистой случайности, из-за сентиментального отношения Олигарха к своему автодорожному образованию, моих усилий почти не понадобилось. Хуже было то, что история с «Сибирскими дорогами» испортила мои взаимоотношения с покойным Тимуром. Он, чего греха таить, давно надоел мне до оскомины во рту, мешая развернуться в полную силу, хотя по-человечески я совсем неплохо к нему относился. Но на пенсию он уходить не собирался, что, в общем, и решило его судьбу. Он стал еще более серьезной помехой, когда я узнал, что «Сибирские дороги» до встречи со мной приватно встречались и с ним. И, несомненно, тоже пытались его подкупить. Видимо поэтому он так негативно реагировал на принятие проекта Олигархом. Меня беспокоило то, что он заподозрит меня в получении взятки. Моя поддержка проекта это подозрение могла только усилить. Доказать он бы ничего не мог, но испортить мне жизнь запросто.