Лифт играл ту же симфонию, что и в вестибюле, и я догадался, что она разносилась по всему зданию.
Мы прибыли на этаж Дэвида с приятным звонком, и я проверил камеру видеонаблюдения, спрятанную в верхнем северо-восточном углу лифта.
Двери открылись.
Музыка продолжалась.
Мы оказались на прямоугольной лестничной площадке, чуть шире лифтовой, футов пятьдесят шириной. Дверь в северо-восточном углу принадлежала Гершбауму, дверь в северо-западном углу вела в квартиру Дэвида, а справа от лифта была единственная дверь, которая, несомненно, вела на лестницу. Рядом с входными дверями каждой квартиры стоял антикварный столик, на котором лежали носовые платки в серебряной шкатулке, ваза со свежими фруктами и флакон фирменного крема для рук. На подставке для зонтов красовалось несколько зонтов с фирменными логотипами C ENTRAL P ARK E LEVEN , а рядом с каждым столиком стояло красивое зеркало в раме из красного дерева. У меня сложилось впечатление, что, прежде чем покинуть свой этаж, жильцы наслаждались возможностью ещё раз проверить свой внешний вид перед тем, как предстать перед публикой.
Медрано направился к двери в северо-западном углу, которая была заклеена сине-белой лентой полиции, и снова достал из кармана брюк цепочку ключей и брелок.
«Это квартира мистера Чайлда», — сказал он, выискивая нужный ключ среди пятидесяти или шестидесяти ключей. Кеннеди достал из кармана пиджака пачку латексных перчаток и протянул одну мне, а другую — Медрано. Кеннеди и Медрано без труда надели перчатки. Мне было трудно держать папки и надевать эти чёртовы штуки.
В конце концов Медрано нашёл нужный ключ, сначала провёл брелком, затем вставил ключ в замок и открыл дверь. Квартира была именно такой, какой я её себе представляла от манхэттенской элиты. Белая и бежевая мебель гармонировала с толстым ковром нейтрального оттенка. Вероятно, это был дизайн от Dior; Кристина бы сразу это поняла. Гостиная представляла собой огромное пространство открытой планировки с двадцатифутовыми диванами, змеящимися по центру комнаты. В комнате витал затхлый, металлический, слегка неприятный запах. Запах оставался почти как напоминание о насильственной смерти, произошедшей в этих стенах. Даже несмотря на ветер, пронизывающий квартиру через разбитое окно, этот запах сохранялся. В одном концеВ гостиной я увидел начало белой плитки и направился туда. На кухне я увидел место убийства. Одна плитка раскололась, и тёмное шоколадно-красное пятно покрывало осколки, которые лежали в небольшом углублении на полу. Капли воды от удара разлетались веером от центра пятна. Казалось, на некоторых поверхностях оставалась кровь – след, который невозможно полностью удалить.
Примерно в семнадцати дюймах от сломанной напольной плитки я отчетливо увидел пятно от одной-единственной капли крови.
Пока место преступления не будет освобождено, уборка невозможна. Полиция обычно держит место преступления под стражей от нескольких дней до нескольких недель, в зависимости от хода расследования. Если инцидент произошёл в доме обвиняемого, полиция обычно держит место преступления под стражей гораздо дольше, чтобы обвиняемый не мог подать заявление на освобождение под залог по этому адресу. Это значительно усложняет процедуру освобождения под залог, поскольку обвиняемому приходится не только платить поручителю, но и искать деньги на проживание в другом месте, если семья не захочет или не сможет его принять.
В большинстве случаев эта тактика срабатывает, и обвиняемый даже не удосуживается подать заявление об освобождении под залог.
Я опустился на колени, чтобы получше рассмотреть небольшое пятнышко крови. Капля была около двух-трёх миллиметров в диаметре, тёмная и идеальной формы. Насколько я мог судить, её не трогали, не размазывали и не трогали с тех пор, как она покинула тело Клары.
Отступив, я не спеша оглядел место происшествия, убеждаясь, что на кухне нет других пятен крови. Их не было. Примерно в шести футах от места, где было найдено тело, ветер дул через щель размером с панель в стеклянной стене, образовавшуюся от разбитого от выстрела оконного стекла. Защитное стекло взорвалось от удара, и мелкие осколки разлетелись с балкона в сторону того места, где лежало тело. Осколки остановились, не долетев до разбитой, запятнанной плитки. Большая часть стекла осталась на балконе. Я шагнул в щель, образовавшуюся после разбитого стекла, и встал на балкон. Я порадовался, что на мне пальто, и запахнул отвороты. Ливень прекратился, но балкон оставался скользким от осколков стекла, залитых дождём. Я посмотрел вверх и вниз. Никто не мог забраться в квартиру или спрыгнуть на этот балкон сверху. Балкон был слишком высоким, а кирпичная кладка была заштукатурена. Нигде не было опоры для ног или рук. Подо мной, сквозь деревья, тускло светили уличные фонари Центрального парка. Мы были так близко, что я чувствовал запах травы. Двухполосная улицаЭта сторона улицы отделяла парк, и мне казалось, что я могу высунуться и коснуться листьев дубов, растущих прямо на территории парка. С балкона открывался вид на тихий участок лужайки, размером чуть меньше поля детской бейсбольной лиги. От парковой дорожки его отделял ряд высоких живых изгородей. В правом углу рос дуб. Вокруг ствола валялась куча пустых пивных банок. Платишь тридцать миллионов за вид на парк, а получаешь подростков и пьяниц.