Закрыв входную дверь, я забрал со ступенек газету, затянул воротник, чтобы уберечься от затянувшегося зимнего холода, и пошёл. Будучи мошенником, я нажил себе множество врагов, а за время юридической карьеры умудрился нажить ещё несколько. Теперь я решил, что осторожность оправдана. Я сделал круг из трёх кварталов, используя все известные мне методы контрнаблюдения: сворачивал в случайные переулки; переходил на лёгкую трусцу перед поворотом и резко замедлялся на другой стороне; глядел задним ходом в окна машин и рекламу на автобусных остановках из оргстекла; резко останавливался и резко поворачивал, а затем возвращался по своим следам. Я начал чувствовать себя немного глупо. Хвоста не было. Я решил, что либо гипнотизёру повезло и он привёл клиента обратно в свой кабинет, либо, может быть, финансовый консультант наконец-то появился, чтобы опустошить свой переполненный почтовый ящик или уничтожить свои файлы.
Когда я снова увидел своё здание, я уже не чувствовал себя таким глупым. Мой офис находился на третьем этаже. Первые два этажа были погружены в темноту.
Из моего окна лился свет, и это была не настольная лампа. Луч света казался узким, приглушённым, он наклонялся и двигался.
Фонарик.
У меня защипало кожу, и дыхание вырвалось одним долгим, хриплым выдохом. Мне пришло в голову, что нормальный человек вызвал бы полицию. Меня так не воспитывали. Когда зарабатываешь на жизнь мошенником, полицейские не занимают места в твоих мыслях. Я сам занимался всеми этими делами, и мне нужно было знать, кто в моём офисе. В багажнике «Мустанга» я возил монтировку, но возвращаться за ней на парковку не было смысла, потому что мне не хотелось таскать её по улице. У меня нет оружия; я его не люблю, но были кое-какие средства самообороны, которыми я не прочь был воспользоваться.
Я тихо открыл входную дверь, поймал монету до того, как она ударилась о плитку, и снял обувь в вестибюле, чтобы не шуметь, прежде чем подойти к ряду почтовых ящиков на стене.
В коробке с надписью ЭДДИ Ф. ЛИНН , АДВОКАТ , у меня была вся необходимая резервная копия.
Сняв маленький ключик со своей цепочки, я осторожно положил остальные ключи на почтовые ящики, прежде чем открыть новый навесной замок, который я установил. Под грудой толстых коричневых конвертов и ненужной почты я нашел пару кастетов. В подростковом возрасте я боксировал за свой приход. Многие бедные католические дети в Нью-Йорке делали то же самое. Это должно было привить дисциплину и спортивное благородство, но в моем случае мой отец настоял на этом по совершенно другой причине. Он считал, что если я смогу ударить парня вдвое крупнее меня, он не будет так сильно беспокоиться о моих ошибках новичка, когда придет время действовать самостоятельно как мошенник. Все, что мне нужно было сделать, это усердно тренироваться в спортзале, с умом подходить к аферам и, черт возьми, сделать так, чтобы моя мама ни о чем не узнала.
В вестибюле было темно, тихо и спокойно, если не считать редких стонов отопительных труб. Старая лестница скрипела как сумасшедшая. Взвесив варианты, я решил, что лестница будет шумнее древнего лифта. Я ступал легко и близко к кафельной стене. Это позволяло мне наблюдать за верхними этажами, пока я поднимался, и помогало избежать сильного скрипа старых досок, которые лаяли, если надавить ближе к центру лестницы. Кастет холодил мои руки. Их ледяное прикосновение каким-то образом успокаивало. Поднявшись на третий пролёт, я услышал голоса. Приглушённые, тихие.
Дверь, ведущая в мой кабинет, была распахнута настежь. В дверном проёме спиной к коридору стоял мужчина. За ним я видел по крайней мере ещё одного человека с фонариком, высунувшимся из верхнего ящика моего картотечного шкафа. Мужчина, стоявший ко мне спиной, носил наушник. Я видел полупрозрачный провод, змеящийся отего ухо к складкам его черной кожаной куртки. На нем были джинсы и ботинки на толстой подошве. Сотрудник правоохранительных органов, но определенно не коп. Наушники не являются стандартной выдачей для полиции Нью-Йорка, и большинство не хотели выкладывать сотню долларов за привилегию казаться тактически или круто. Федеральный бюджет правоохранительных органов был рассчитан на наушник для каждого мужчины, но федералы поставили бы человека в вестибюле, и им было бы все равно, заменят ли они десятицентовик в дверном проеме. Если они не были федералами или полицией, то кто они такие? Тот факт, что у них были связи, заставлял меня нервничать. Связь делала их организованными. Это была не пара наркоманов, желающих быстро срубить денег.