Поднимаясь по последним ступенькам, я старался не отрывать живот от земли. Я слышал шёпот, но не мог разобрать ни слова. Мужчина с фонариком в картотечном шкафу молчал. В офисе были и другие, которых я не видел; это они вели разговор. По мере того, как я подходил ближе, голоса становились всё отчётливее.
«Что-нибудь известно?» — спросил голос.
Обыскивающий закрыл ящик картотечного шкафа и открыл тот, что находился под ним.
«Ничего, относящегося к цели», — сказал мужчина, выбрав файл, открыв его и начав читать с фонариком.
Цель.
Это слово, словно ударная волна, вызвало бурлящий прилив адреналина в моих жилах. Мышцы шеи напряглись, а дыхание участилось.
Они меня не видели.
У меня было два хороших варианта: смыться оттуда, сесть в машину, гонять как сумасшедший всю ночь, а потом вызвать полицию из соседнего штата. Второй вариант — уехать, забыть о машине, запрыгнуть в первое попавшееся такси и поехать в квартиру судьи Гарри Форда в Верхнем Ист-Сайде, где, не вставая с дивана Гарри, оставить копам монетку.
Оба варианта были разумными, оба — разумными, оба несли минимальный риск.
Но это был не я.
Я бесшумно встал, повертел шеей, прижал правый кулак к подбородку и бросился к двери.
Стоявший у двери мужчина начал оборачиваться, когда я бросился бежать. Сначала он вздрогнул от внезапных тяжёлых шагов. Увидев меня, он открыл рот, вдыхая воздух, и широко раскрыл глаза – инстинкт самосохранения, непривычный для него, – сработал. Сначала был шок, а затем реакция. Ещё до того, как он успел крикнуть, я видел, как его ментальная установка пытается взять верх над паникой, когда его правая рука начала нащупывать прикреплённый к боку пистолет.
Он опоздал.
Я не хотел убивать этого парня. Кто-то однажды сказал мне, что убивать кого-то, не зная точно, – непрофессионально. Обычно, если бы я ударил его в лицо или голову, вероятность того, что удар окажется смертельным, составляла пятьдесят на пятьдесят: либо от силы удара кастетом, который расколол бы ему голову и вызвал обильное кровотечение, либо от того, что бедняга сам проломил бы себе череп, когда его бессознательное тело ударилось бы о палубу. Моя инерция легко добавила бы к силе удара ещё тридцать или сорок фунтов. На такой скорости вероятность фатальных повреждений возрастала, а если бы я попал в голову, то, скорее всего, лишил бы этого парня света навсегда.
Все, что мне нужно было сделать, это обезвредить этого человека.
Он был правшой.
В последнюю секунду я опустил правый кулак и скорректировал прицел.
Удар пришелся ему по правую руку, по самую кость, и пальцы его руки мгновенно разжались, а затем расслабились; это было похоже на перерезание линии электропередачи – она превратилась в порошок.Такая большая мышца означала бы, что рука мужчины будет безжизненной на несколько часов. По инерции я пролетел мимо парня как раз в тот момент, когда у него из горла вырвался первый крик.
Его напарник бросил файлы, которые читал, и замахнулся на меня фонариком. Этот мужчина был левшой, и я встретил его удар. Два с половиной фунта кливлендской латуни, обмотанной вокруг моего левого кулака, столкнулись с фонариком и разрубили его надвое. Лампочка взорвалась, и свет погас в снопе искр. В момент взрыва лицо мужчины на мгновение озарилось светом, и я увидел, как его рот открылся, глаза вспыхнули, когда шок пронзил его лицо. Только это был не шок. Должно быть, я задел часть его руки кастетом. В полумраке уличных фонарей я видел, как мужчина упал на колени, сжав сломанные пальцы.
«Эдди, остановись!» — раздался голос из темноты.
Лампа на моем столе загорелась.
«Феррар, Вайнштейн, отойдите», — сказал мужчина, сидевший за моим столом. Я впервые встретил его около полугода назад. Это был тот парень, которого я спас, когда мы оба столкнулись с русской мафией — специальный агент Билл Кеннеди из Федерального бюро расследований. Он обращался к мужчинам, на которых я напал, и оба стояли на коленях. Тот, что был с короткой стрижкой, стиснул зубы от боли в изуродованных пальцах. Другой, более крупный мужчина в кожаной куртке, катался по полу, держась за руку, в которой всё ещё был надёжно зажат пистолет.
Кеннеди был последним человеком, которого я ожидал увидеть в своём кабинете. Он откинулся на спинку моего кресла, закинул ноги на стол и скрестил их. Он посмотрел на своих людей, а затем на меня, словно я сломал ему что-то. Тёмно-синие брюки его костюма слегка задрались, и я увидел чёрные шёлковые носки и запасной пистолет, закреплённый на левой лодыжке – «Ругер LCP».